– А с чего?

– С кадров. С личного состава органов внутренних дел этихрегионов. Откуда палач может знать, кто именно совершил эти серии убийств?Ответ, по-моему, сам напрашивается. Он – наш сотрудник. По делам было множествооперативной информации, которая была либо разрознена, либо показаласьследователю малоубедительной, либо не могла использоваться в качестведоказательства, так как была добыта внепроцессуальными или незаконнымиметодами. Ну, Александр Семенович, будто вы сами не знаете, как это бывает. Начеловека целое досье собрано, вся страна знает, что он преступник, а арестоватьи посадить не могут. Доказательств не хватает. И этот сотрудник милицииждал-ждал, терпел-терпел, надеялся-надеялся, а потом решил взять делоотправления правосудия в собственные руки. Возможно, в какой-то из этих серийпогиб его близкий. Или, может быть, он был уволен из органов в связи спроступком, совершенным как раз во время работы по этим делам.

– Например?

– Например, он задержал убийцу и, будучи человекомнесдержанным и эмоциональным, жестоко избил его. А прокурор признал задержаниенезаконным и велел убийцу освободить. Этот наш сотрудник, может быть, с пеной урта доказывал, что это и есть тот маньяк, который девушек или детишек порешил,а прокурор бумажки посмотрел, со следователем посоветовался, да и выпустилдушегуба за недостаточностью улик. А сотрудника нашего из органов долой зарукоприкладство и заведомо незаконное задержание. Может такое быть?

– Вполне, – согласился Коновалов. – Я понимаюГордеева.

– В каком смысле? – оторопела Настя.

– Действительно, кроме вас, никто не смог бы вывезтичеловека из Самары. Я имею в виду, никто не смог бы придумать, как это сделать.Не хотите подумать о перемене места службы?

Настя поскучнела. Она и не предполагала, что разговор можетзакончиться так банально. Вытянуть из нее идею, заодно посмотреть, на что онагодится, потом предложить бросить свою команду. Как будто толковые работникинужны только в главке, а на Петровке и середнячок сгодится. Она с неожиданнойтеплотой подумала о другом генерале, по рангу равном Коновалову, норуководившем другим главком в министерстве. Иван Алексеевич Заточный знал еегораздо дольше и намного лучше Коновалова, и Настя ни секунды не сомневалась втом, что он с огромным удовольствием взял бы ее к себе на работу, посадил бы вштаб и поручил заниматься информационно-аналитическими делами – тем, что оналучше всего умела делать и больше всего любила. Но Иван Алексеевич никогда несчитал возможным предлагать ей бросить свою команду, бросить полковникаГордеева, а также верного друга, такого теплого и родного Юру Короткова,смешливого любителя хохм и розыгрышей, но при этом абсолютно надежного КолькуСелуянова, трогательного и старательного Мишу Доценко и всех остальных. Итолько один раз, несколько месяцев назад, когда в отношении Насти началосьслужебное расследование по поводу ее связи с мафиозными структурами, Заточныйсказал: «Не переживайте, Анастасия. Даже если у вашего руководства окажетсямаловато мозгов и вам предложат уйти, без работы вы не останетесь. Это я вамобещаю». Мозгов у руководства оказалось, к счастью, достаточно, и со служебнымрасследованием все обошлось.

Генерал Коновалов продолжал смотреть на нее вопросительно ичуть насмешливо.

– Не хотите у меня поработать? – повторил он свойвопрос, но уже в более конкретной форме.

– Прошу прощения, – ответила Настя ровнымневыразительным тоном.

– Отчего же, не извиняйтесь, – неожиданно развеселилсягенерал. – Я вашего начальника Гордеева знаю много лет. И знаю, что пособственной инициативе от него никто не уходит. Уходят, бывает, если в другойслужбе квартира светит или существенное повышение в должности. Но если естьхоть малейшая возможность не уходить – остаются. Ваш начальник, майорКаменская, человек уникальный, и я рад, что вы это понимаете. Ну а в группу пораскрытию преступлений, о которых мы с вами говорили, пойдете?

– Смотря что делать заставите.

– А что бы вы хотели?

– Александр Семенович, ваша доброта меня пугает, –пошутила Настя. – Когда очень большой начальник спрашивает оченьмаленького подчиненного: «А чего бы вы хотели?», это к дождю. Или к холодномулету.

– Перестаньте, – поморщился генерал. – Вы ужедавно не маленькая девочка, таланты которой нужно рекламировать на каждом углуи при каждом удобном случае доказывать, что вы умная и грамотная. Вас знает всеминистерство, я имею в виду – ваше имя и некоторые ваши успехи. О вассплетничают, между прочим. О вас рассказывают легенды и омерзительные гадости.И если вы этого не знаете, то знать должны. Вы давно уже переросли тудолжность, на которой сидите у Гордеева, и если вам нравится у него работать,то это не означает, что все остальные должны относиться к вам как к рядовомустаршему оперу. Ваша должность – это ваше личное дело, ваш собственный выбор. Авот ваша репутация – это уже нечто иное. Поэтому не надо ерничать, говоря обомне как об очень большом начальнике, а о себе – как об очень маленькомподчиненном. Ваш начальник Гордеев говорил, что вас невозможно заставить делатьто, чего вы делать не хотите. И никакие приказы не помогают. Это, конечно, непо-офицерски, и вряд ли я должен вас хвалить за это. Но это вопрос дисциплины,и пусть голова на этот счет болит у Гордеева. Однако я не хотел бы заставлятьвас делать что-то через силу. Поэтому я и спрашиваю: какой участок работы выхотели бы взять?

Настя тихонько улыбнулась, изо всех сил сдерживаясь, чтобыне рассмеяться, потом не справилась с собой, прыснула и расхохоталась.

– Ловко вы меня сделали, Александр Семенович. Сначалапоказали вкусное пирожное в виде загадочных преступлений, потом наговорили кучукомплиментов моей якобы гениальности, попутно всячески демонстрируя, что несобираетесь на меня давить и посягать на мою независимость. И вот она я, вся ввашей власти.

– Значит, согласны?

– Ну куда ж я денусь, Александр Семенович! Конечно,согласна. Дайте мне все материалы по личному составу во всех областях, гдепроизошли серийные убийства. Пусть это будет мой кусок.

– Побойтесь Бога, Анастасия Павловна, это же такая скука.Составьте перечень вопросов и дайте мне, я поручу какому-нибудь клерку занятьсяэтими списками. А вы делайте что-нибудь более творческое.

– Вы не поняли, Александр Семенович, – вздохнулаНастя. – Вы ничего не поняли. Никакой клерк не сделает с этими материаламито, что нужно.

– Вы заранее уверены в их недобросовестности? –вздернул брови Коновалов, и впервые за все время беседы в его голосе зазвучалораздражение.

– Да пусть они будут хоть тысячу раз добросовестны, всеравно от их работы толку не будет. Любая самая нудная и скучная работапревращается в праздник, если у тебя в голове есть идея, которую ты сампридумал и сейчас проверяешь. И в процессе этой нудной работы у тебя появляютсявсе новые и новые идеи. Это и есть самое что ни на есть творческое воперативной работе. А клерки, которых вы посадите работать со списками, никогданичего не придумают, глядя на фамилии, названия должностей и номера приказов.Потому что за всем этим нет их собственной идеи, нет частицы их фантазии, аесть глупое распоряжение глупого начальника по просьбе какой-то глупойКаменской.