Разговаривать с будущим отцом трехлинейки никто не мешал, и мою идею патрона уменьшенного калибра с бутылочной конической гильзой, где вместо ранта вокруг донышка пропилен желобок, Сергей Иванович воспринял с интересом – он и сам подумывал, что подобная форма уменьшает затруднения скольжению патронов при зарядке и извлечении гильзы. Только патронное производство потребует переоснащения.

Калибр же уменьшать до пять сорок пять он отказался категорически – не получится у пули нормальной убойной силы при современных порохах. А вот про шесть с половиной столь категорично высказываться не стал – принялся что-то подсчитывать, после чего сообщил, что при длине гильзы в два дюйма и общей длине патрона три скорость пули на дульном срезе в пару тысяч футов в секунду может быть достигнута. Я для себя пересчитал это на семьсот метров в секунду и успокоился – результат примерно как раз тот, что был в мое время у АК.

Почему я «заказал» шесть с половиной? Так это патрон «Арисака», под который Федоров сделает свой автомат. Лет через тридцать. Пока будущий изобретатель, наверное, еще учится в гимназии.

Сергей Иванович сетовал на то, что никак толком не наладят производство бездымного пороха, в чем я обещал свое непременное содействие.

Потом мы с ним посидели как следует над техническим заданием и на сам патрон, и на винтовку к нему. Я настаивал на том, чтобы никакого поворачивающегося для упора затвора не применялось, а перезаряжание проводилось прямым передергиванием ручки. Вот тут и разразилась между нами бурная полемика – я-то помню, что в знаменитом АК это прекрасно получалось за счет поворота. Но технологически данный замысел оказался неосуществимым, хотя… так и оставил я Сергея Ивановича в задумчивости. Он сказал, что пока не готов и должен все хорошенько обдумать.

Сопровождающий меня жандарм доложил, что тут, оказывается, вокруг капитана Мосина бушуют африканские страсти. У него с одним помещиком из-за женщины дело чуть дважды не дошло до дуэли, а тот, подлец, не дает ей развода – требует за это деньги.

Сумма оказалась немаленькая. Но, как вы понимаете, не для действительного тайного советника. Мне не пришлось испрашивать ни у кого разрешения, я просто вывалил это все Сергею Ивановичу и заявил, что от имени государя повелеваю ему скорейшим образом уладить свои семейные дела и приступить к созданию новейшего оружия для Российской армии.

Это уже на другой день было, так что господин капитан успел подумать и сказал, что справится – он придумал, как запирать затвор. Только честно предупредил – налаживать производство придется долго и тяжело – потребуется много специально сконструированных станков. Э-э! Я не поминал, что Сергей Иванович как раз трудится в инструментальном производстве? Так вот, уж в станках-то он разбирается досконально.

Собственно – дальше было много хлопот с бездымным порохом. Но это довольно скучная история про создание ряда химических производств, и, признаюсь честно, если бы не поддержка Петрушевского, я бы просто запутался в том, от кого чего требовать, на кого давить и кому жаловаться. Сан Саныч, однако, денег давал и нужные циркуляры выписывал.

На этот период наложились и работы с радиолампами. Мой зятек потихоньку доводил их до вполне сносного состояния, шаг за шагом совершенствуя технологию. Практически это сказалось только на дальности связи. Как вы понимаете, я – отнюдь не великий радист и изобретать что-то большее, чем просто телеграф, не намеревался. Зато у меня собрались весьма неплохие вольтметры и усилители, на основе которых я построил целый ряд приборов, нужных для подводных лодок. Небось, уже догадались, что речь идет о гидроакустической аппаратуре.

Когда дотянули железнодорожную ветку до северного берега Кольского полуострова, кроме торгового порта там неподалеку устроили скромную военную гавань, где базировался и дивизион подводных лодок, такой же, как и на Дальнем Востоке. С кораблями сопровождения, естественно. Седьмая лодка по-прежнему оставалась на Черном море. А вы думали – их построят много? Как бы не так! Тогда неизбежно утрачивается секретность и, следовательно, боевая эффективность. И без того наши европейские соседи явно что-то пронюхали, потому что повсюду в этой области заметно оживление.

Кроме соображений секретности, еще отмечу затруднения с производственными возможностями русской промышленности. Не так уж много она способна проделать своими силами, отчего многое приходится заказывать в заграницах, а с подводными лодками ничего подобного позволить себе мы не можем – ведь переймут супостаты наши затеи, как есть переймут! Потому и заказывали мы во Франции да в Германии станки и другое оборудование и мучились на своих заводах, обучая прямо на ходу сыновей крестьянских работе с металлом. Ну, да то – другая история.

Так я о чем – модернизация оборудования субмарин оказалась практически непрерывным процессом и отнимала у меня массу времени – я то и дело отправлялся в длительные командировки, особенно до тех пор, пока не дотянули дорогу до Посьета, а на это ушло долгих восемь лет. Начались уже девяностые годы девятнадцатого века, и я с тревогой задумывался о близкой смерти Сан Саныча. Не помню я, отчего он умер в моей истории, а в этой был энергичен, и склонности к болезненности я в нем не отмечал. Мы встречались изредка. Особенно когда я никак не мог добиться налаживания производства вольфрамового волоска для лампочек накаливания. В лодочных-то светильниках тускло тлеют проволочки из изготовленного по моему настоянию сплава никеля с хромом. И света от них мало, и служат недолго.

Так вот, государь теперь нередко пользуется самолетом, когда посещает внутренние области страны – имею в виду Сибирь. Они в последнее время совсем перестали терпеть аварии, потому что с грехом пополам тянут и даже садятся на одном моторе, а именно он у них самое слабое место. Этак и вправду вскоре можно будет навешивать под крыльями бомбы и гонять супостата от родных берегов.

* * *

Относительно способа, которым я исполнял обязанности действительного тайного советника, могу доложить, что особого нажима со стороны его императорского величества на меня не было. То есть по большей части зов моего сердца ориентировал меня как раз на то, что государю почему-то казалось нужным. Загвоздка в том, что учеба моя прошла в советское время и некоторые положения курсов истории КПСС, а также экономики социализма отравили мое сознание твердым усвоением утверждения о необходимости преобладания группы «А» над группой «Б». Попросту говоря, истовой верой в то, что производство средств производства обязано преобладать над выпуском товаров народного потребления. Данное положение гвоздем сидело в моей голове.

Государь, являвшийся практически владельцем завода Берда, не каждый раз с пониманием относился к предложениям о начале производства тех или иных видов продукции, но изредка соглашался с доводами в пользу, скажем, открытия шарикоподшипникового производства, которое со временем стало и роликоподшипниковым. Кабельного завода, завода резинотехнических изделий, генераторного и станкостроительного. Дмитрий Иванович Менделеев нередко поддерживал мои начинания, за что я неизменно высказывался в пользу его затей – не так много я понимаю в химии, но о ее важности знаю не понаслышке.