Как отмечает Берти Регер, “Колчак: Ночной охотник” пережилкратковременное, но очень успешное оживление, когда его включили в ночнуюпрограмму старых фильмов Си-би-эс. Однако заключение Регера о том, что этотуспех никак не связан с достоинствами самого сериала, кажется мне неверным.Если многие люди включают телевизор, то, вероятно, по той же причине, по какойна ночных сеансах “Рефрижераторного безумия” (Reefer Madness) бывают полныезалы. Я уже говорил, что вздор – это своего рода песня сирен. Посмотрев раз, человекне может поверить, что возможен настолько плохой фильм, и включает телевизорснова и снова, чтобы убедиться, что зрение его не подводит.

Но ошибки нет: только “Путешествие на морское дно” (Voyageto the Bottom of the Sea), эта стартовая площадка апостола катастроф ИрвинаАллена, может по степени неуспеха соперничать с “Колчаком”. Правда, следуетпомнить, что даже Сибери Куинну, с его сериями в “Странных историях” с Жюлем деГрадином, не удалось развить образ успешно, а Куинн был одним из самыхталантливых писателей эпохи дешевых журналов. Тем не менее “Колчаку: Ночномуохотнику” (который некоторые презрительно называют “Колчак: Еженедельное чудовище”)отведено теплое место в моем сердце и в сердцах многих фэнов – правда,маленькое теплое место. В самой его ужасности есть что-то детское и простое.

5

"Кроме известных людям, существует пятое измерение. Онолишено границ, как космос, и времени, как бесконечность. Это промежуточнаятерритория между светом и тьмой, между наукой и суеверием, между пропастьючеловеческих страхов и вершиной его знаний. Это измерение воображения. Этуобласть мы называем… “Сумеречной зоной”.

***

Этим несколько напыщенным обращением – которое совсем неказалось напыщенным на фоне размеренного и суховатого стиля Рода Серлинга –зрители приглашали вступить в странный бескрайний иной мир.., и они вступили внего. “Сумеречная зона” шла на Си-би-эс с октября 1959 года по лето 1965-го –от эйзенхауэрского затишья до джонсоновской эскалации войны во Вьетнаме, допервого долгого горячего лета в американских городах, до пришествия “Битлз”. Извсех игровых программ, когда-либо показанных по американскому ТВ, эта труднеевсего поддается анализу. Это не вестерн и не полицейский сериал (хотя некоторыеэпизоды сняты под вестерн или “сыщик-и-вора”); это и не научно-фантастическоекино (хотя “Полный словарь прайм-тайм ТВ-шоу” относит его к этой категории);это не комедия (хотя некоторые серии очень смешные) и не история об оккультизме(хотя такие сюжеты в нем встречаются часто – правда, на свой, особый манер);это и не сериал о сверхъестественном. Это вещь в себе, и, возможно, именнопоэтому целое поколение считает программу Серлинга символом шестидесятых.., покрайней мере тех шестидесятых, какими мы их помним.

– Род Серлинг, создатель сериала, приобрел известность в тотпериод, который обычно называют “золотым веком телевидения”, – хотя те, кто такего именует, с теплотой вспоминают такие антологические программы, как “Перваястудия” (Studio One), “Театр 90” (Playhouse 90) и “Кульминация” (Climax), ипочему-то умудряются забыть, что в то же время шли такие пошлые и банальныесериалы, как “Господин Мышьяк” (Mr. Arsenic), “Руки тайны” (Hands of Mystery),“Дверь в опасность” (Doorway to Danger) и “Ткач Дудлз” (Doodles Weaver). Посравнению с ними современные сериалы вроде “Вега доллар” (Vega $) и “Этоневероятно!” (That's Incredible!) кажутся великими достижениями. У телевиденияникогда не было золотого века; только удачные периоды меди, удары литавр, ненарушающие основной мелодии.

Тем не менее отдельные приступы качества у телевидениябывали, и три ранние телепьесы Серлинга – “Образцы” (Patterns), “Комедиант”(The Comedian) и “Реквием по тяжелому весу” (Requiem for a Heavywaight) –основная часть того, что имеют в виду телезрители, говоря о золотом веке..,хотя, разумеется, Серлинг был не один. Были и другие, например, Педди Чаефски(“Марта” (Marty)) и Реджинальд Роуз (“Двенадцать разгневанных мужчин” (TwelveAngry Men)), которые внесли свой вклад в эту золотую иллюзию.

Серлинг родился в Бингемтоне, штат Нью-Йорк, работалмясником, получил “золотые перчатки” [193] (при росте пять футов четыредюйма Серлинг выступал в легчайшей весовой категории), а во время Второймировой войны был парашютистом-десантником. Писать (без успеха) он начал вколледже и продолжал (по-прежнему без успеха) для радиостанции в Цинциннати.“Это приводило его в смятение, – рассказывает Эд Наха в своем весьма доброжелательномочерке о творчестве Серлинга. – Менеджерам не нравились его склонные ксамоанализу персонажи. Им хотелось, чтобы “герои впивались зубами в землю!”.Этим ребятам нужен был не сценарист, а плуг” [194].

Серлинг бросил радио и стал свободным художником. Первыйуспех пришел к нему в 1955 году (“Образцы”, в главных ролях Ричард Кайли иЭверетт Слоан; позже, в киноверсии – Ван Хефлин и Эверетт Слоан; это рассказ огрязной корпоративной политике и о тяжелом моральном кризисе, которыйиспытывает один из чиновников; телепьеса принесла Серлингу его первую “Эмми”[195]), и с тех пор он никогда не оглядывался назад.., но почему-то недвигался и вперед. Он написал сценарии к множеству фильмов – возможно, самымнеудачным из них был “Нападение на королеву” (Assault on a Queen), из числахороших – “Планета обезьян” (Planet of the Apes) и “Семь дней в мае” (SevenDays in May), но истинным пристанищем Серлинга осталось телевидение, и он еготак и не перерос (в отличие от Чаефски; “Больница” (Hospital), “Сеть”(Network)). В этом доме ему было удобно, и после пятилетнего перерыва,последовавшего за прекращением “Сумеречной зоны”, он вновь вернулся нателеэкран в качестве ведущего в сериале “Ночная галерея” (Night Gallery).Самого Серлинга собственная привязанность к телевидению угнетала и повергала всомнения. “Бог свидетель, – говорил он в своем последнем интервью, – когда яоглядываюсь на тридцать лет своей профессиональной работы в качествесценариста, мне трудно увидеть что-нибудь значительное. Есть кое-что грамотносделанное, кое-что интересное, кое-что классическое, но очень малодействительно важного” [196].