— Сергей, привет! Что у тебя с финансами? Какие-то проблемы?Только говори покороче, — торопливо произнес Кудлин.

В отличие от Перевалова хитрый армянин прекрасно знал, какпрослушиваются мобильные телефоны.

— У меня появились некоторые проблемы, — сообщил он.

Кудлин взглянул на стоявшего в стороне Перевалова.

— Но так нельзя. Мы договаривались.

— Я помню, конечно. Но сейчас у всех трудности. И у менясвои трудности, и даже у Валентина Давидовича, — он явно намекал на возможныйотъезд Рашковского. Осел, неужто не понимает, что это не разговор? Иличувствует себя таким неуязвимым?..

— Трудности у всех есть, Сергей, — жестко сказал Кудлин. —Но договоренности нужно выполнять.

— Нужно, — согласился Галустян, — но у меня сейчас,повторяю, проблемы. Не беспокойтесь, я скоро решу их и сделаю все, о чем мыдоговаривались.

— Послушай меня, — сделал последнюю попытку нажать насобеседника Кудлин, — так нельзя. Это неправильно…

— Ты меня не учи, — разозлился Галустян, — я сам все решаю.Пока твой босс за партой сидел, я в колониях баланду ел. Ты меня не учи… — онперешел на крик, забыв, что говорит по мобильному телефону.

Кудлин терпеливо слушал, понимая, что не имеет праваотключаться. Когда наконец Галустян откричался, он спросил:

— Сколько времени вам нужно, чтобы решить ваши проблемы? —Он все еще хотел спасти положение. Но Галустяна уже было не остановить:

— Сколько нужно, столько и будем решать.

— До свидания, — холодно попрощался Кудлин, отключаяаппарат. Он закрыл глаза. Только этого не хватало.

Тяжело вздохнув, подошел к Перевалову.

— На следующей неделе вам переведут недостающие деньги, —сказал он банкиру. — И помните, что все контрольные пакеты акций должны бытьзакреплены за банком «Армада».

Когда Перевалов уехал, Кудлин поднялся к себе в кабинет и,попросив секретаря ни с кем его не соединять, заново начал просматривать всебумаги. Официально Кудлин не являлся вице-президентом банка, занимая скромнуюдолжность консультанта президента. Но все в банке знали, что даже первыйвице-президент не пользовался таким авторитетом и властью, как консультантпрезидента. Кудлин был из той породы людей, которых интересовала реальнаявласть и реальные деньги, а мишуру в виде постов и должностей они судовольствием уступали другим.

Он закончил работать в девять часов вечера. Собирая своибумаги, чтобы положить их в сейф, обнаружил на столе записку Фомичева. Ту, гдеон написал: «Не знаю». Тщательно разорвал ее и бросил обрывки бумаги в корзинудля мусора.

Выйдя из кабинета и продолжая думать о разговоре сГалустяном, он вспомнил и эту записку. Проходя мимо кабинета Чернышевой, он судивлением обнаружил, что она еще не уехала домой. Кудлин постучал и услышал ееголос:

— Войдите.

Он вошел в кабинет.

— Уже десятый час, — заметил Леонид Дмитриевич, — все давноуехали. Почему вы еще здесь?

— Мне сказали, что завтра мы летим в Лондон, а многие вещи ядолжна узнать сегодня. Поэтому я взяла список сотрудников банка и людей, скоторыми Валентин Давидович обычно работает. Хочу запомнить все телефоны,которые ему могут понадобиться.

— Похвальное рвение, — пробормотал Кудлин. — В любом случаене задерживайтесь. И пусть водитель подождет вас внизу. В городе лучше непоявляться одной в столь позднее время.

— Я отпустила водителя, — сообщила она. — У меня есть своямашина.

— Постарайтесь о ней забыть, — отрезал Кудлин. — В вашемположении нельзя сидеть за рулем «Жигулей». И оставьте завтра машину где-нибудьна стоянке. До свидания.

Кудлин вышел из кабинета, плотно прикрыв дверь. Когда оназавтра уедет, нужно попросить Фомичева сделать самый тщательный обыск в ееквартире, подумал он. Если генерал прав, то Рашковский может застрять заграницей… Не зря эта записка. Кудлин внезапно принял решение отправиться надачу, где оставался Рашковский.

Он приехал к нему поздно вечером. Рашковский работал вкабинете. Узнав, что приехал Кудлин, он спустился вниз, и они вышли во двор. Снедавних пор все разговоры в доме были прекращены.

— Что-нибудь случилось? — спросил Рашковский.

— Хочу поговорить насчет твоего отъезда, — вздохнул Кудлин.— Мне очень не нравится ситуация, в которую мы попали. Очень не нравится, —повторил он.

— Мне тоже не нравится, — сказал Рашковский. — Ну и что?Уеду в Англию, устрою Анну и постараюсь вернуться.

— Нет, — сказал Кудлин. — Сегодня Фомичев случайнооговорился, сказав, что ты, возможно, пробудешь там месяц или больше.

— Это не ему решать, — жестко ответил Рашковский.

— Подожди, — попросил Кудлин, — не перебивай меня. Ты ведьзнаешь Фомичева. Он всегда добросовестно служил нам за те деньги, которые тыему платишь. Но я думаю, что сейчас он знает гораздо больше, чем мы. Видимо,ему объяснили, что ты должен уехать навсегда. Вообще отойти от дел. И это —единственная гарантия твоей жизни. Это как раз тот случай, когда обычнымимерами ничего не решишь. Здесь не поможет ни Фомичев с его людьми, ни нашисвязи, ни наши «друзья».

Рашковский сделал несколько шагов в молчании. Он обдумывалситуацию. Потом обернулся и спросил:

— Что ты конкретно предлагаешь?

— Ты все знаешь лучше меня, — пожал плечами Кудлин. — Твойвопрос уже давно стал политическим. Значит, нужно решать его другими методами.И ты прекрасно знаешь, какими. Другого выхода у нас нет. Нужно связаться смистером Адамсом, выйти на зарубежных банкиров. На самые крупные банки. Нужнозадействовать все, что у нас есть. И возможно, тогда мы получим шанс вернутьсяживыми в Москву.

— Я подумаю над твоими словами, — пообещал Рашковский. Онпомолчал и спросил: — Что там с Чернышевой? Она входит в курс дела?

— До десяти вечера сидела сегодня на работе. Ты меня извини,Валентин, я никогда не лез к тебе со своими предложениями. Но, может быть, намлучше оставить Чернышеву в Москве? Давай мы ее подготовим, а потом она прилетитк тебе. Может, так будет лучше?

— Лучше — для кого? — резко спросил Рашковский. — Я ужепринял решение. Если у тебя есть конкретные подозрения — сообщи. А если нет,иди к черту.

— Ей будет трудно.

— Поэтому я выбрал психолога. Думаю, она справится. У тебяесть еще какие-нибудь гениальные предложения?

— Есть, — оглянулся по сторонам Кудлин, — деньги Переваловумы перевели. Он сделал все, о чем мы его просили. Но Галустян не перевел своейсуммы. Говорит, что слишком большая и он не может сразу найти таких денег.