Уоррен качнул головой. Он внимательно слушал меня, даже перестал жевать.

– Матросом. Прикинь: безграмотным матросом. Во время завоевания Нового Света сюда прибыл французский корабль. Большая часть команды погибла из-за какой-то болезни еще по пути. Несколько человек чудом выжили и прибыли сюда. Они думали, что спасены, но нет: Новый Ад, только на суше.

– Я давно хотел спросить, – перебил меня Уоррен, – почему именно ифрит? Это же из мусульманской веры.

– Мать Генри Лавстейна была мусульманкой, служанкой. Он бастард какого-то там немецкого герцога. На арабском говорил чуть лучше французского, а мама воспитала в нем любовь к своей культуре. В ее сказки он верил больше, чем в церковь, вот и явился ифрит. Есть, конечно, и другие демоны. Тот же Асмодей – вполне католический персонаж, но первым был Кави. Кто успел, тот и съел. – Чтобы продемонстрировать это, я запихнула в рот печенье.

– Значит, в тебе арабская, французская и немецкая кровь?

– Как и в любом американце.

– Я знаю только о прадедушке. Потому что он участвовал во Второй мировой. Кузина в Сан-Диего замужем за бельгийцем. – Он усмехнулся. – Ничего хоть мало-мальски интересного. Моя семья самая обыкновенная.

– Везунчик.

– Раньше думал, что нет, но сейчас…

– Смотришь на меня и понимаешь, как хорошо, что ты из самой обыкновенной семейки?

Мы рассмеялись. Мне в голову неожиданно пришла мысль, что самоирония куда лучше магии. Не будь у меня ее, я бы точно покончила с собой.

Мы не говорили ни о Селене, ни о Кави, Уоррен поделился своими догадками об Обществе лунатиков, и я поймала себя на мысли, что ощущаю себя ребенком, играющим с соседским мальчиком.

– Пойдем на выпускной вместе! – воскликнула я, и наш безмятежный разговор прервался. Уоррен смотрел на меня во все глаза, приоткрыв рот. – Как друзья, – добавила я, хотя это казалось мне очевидным. Все его радостное настроение, за которое я боролась, померкло. Возможно, из-за того, что я напомнила ему о горьком расставании.

– Я думал, ты пойдешь с Каспием. – Он уткнулся в какую-то книгу по лесным существам.

– А я думала, что ты – с Томасом. – Шутка подействовала, но несильно. Уоррен усмехнулся, но как-то безжизненно.

– Просто Каспий так заботится о тебе… Будто он твой брат или…

– Парень? Ха! Мы всего лишь друзья, и то я частенько сомневаюсь в этом. Слишком странно и резко он появился в моей жизни.

Уоррен задумчиво постучал пальцами по дереву. Он тянул с ответом.

– Да. Почему бы и нет? Отчего бы и не пойти на выпускной вместе?

В этот момент я поверила, что я – самый обыкновенный подросток.

Уоррен

Уоррен раньше не бывал в кабинете директора. И когда его имя объявили по радио на всю школу, он даже не мог представить, за что его вызвали на ковер. Его ужасало другое: теперь-то он знал, кем именно является глава «Доктрины». Самаэль – ангел смерти, и встреча с ним куда страшнее, чем с директором школы.

Теперь он иногда замечал его истинную сущность. Белокурый альбинос с широкими плечами и едва заметными крыльями за спиной, которые можно было принять за игру света. Он стоял к нему спиной, глядя на школьное футбольное поле, и обернулся, лишь когда Уоррен пристыженно и беззвучно занял свое место напротив стола.

– Ты, верно, догадался, что я обращаюсь к тебе не как директор и не как «человек».

Его движения были плавными, излишне медленными. Уоррену было страшно. Самаэль опустился в свое кресло и внимательно смотрел на него.

– Скорее всего, ты выберешь мои услуги. Точнее, только они тебе и остаются.

– А Барон Суббота? – промямлил он.

Самаэль качнул головой, и последние надежды Уоррена вмиг исчезли.

– Или ты выбрал… другой вариант?

– Не выбрал, – процедил он сквозь зубы, стараясь, чтобы голос звучал максимально уверенно. Но глупо скрывать свои сомнения от демона: для него вся человеческая душа как на ладони.

– Твое дело, – равнодушно пожал плечами он. – Хотел спросить… кто сделал тебе такую прекрасную маскировку от Лавстейн? Селена Хиллс?

Уоррен мотнул головой.

– Селена не знает. Никто не знает. Кроме Томаса, ее брата.

– Да-да, оракул, лунатик, как их сейчас называют.

– Лунатик? – переспросил Уоррен, а Самаэль чуть нахмурился. Кажется, он сказал нечто лишнее, но на пояснения можно было и не рассчитывать. Может, это было связано с Обществом лунатиков, а возможно, и нет. Оставалось только догадываться.

– Скажите… сколько я еще протяну?

Самаэль задумчиво посмотрел сквозь него, будто подсчитывая что-то.

– Если с чарами, то чуть дольше выпускного. Чарами вас обеспечит глава ковена, я уже договорился.

Щедрость от Самаэля? Подозрительно.

– С-спасибо.

– Ты сообразительный мальчик, Уоррен, и лучше справился бы с Мунсайдом, чем Лавстейн.

– Она тоже прекрасно справляется. – Он уже поднялся на ноги, собираясь уходить.

– Ты даже не представляешь, насколько ошибаешься.

Ивейн

Каспий не появился и на второй день. Не сказать, что два пропущенных учебных дня – повод для паники, если только ты не живешь в Мунсайде. Я начинала нервничать. Каждый час проверяла телефон, писала, но ответа не было.

После уроков в какой-то вязкой и беспросветной тоске я добралась до своего дома, мечтая ненадолго забыться сном. Перед глазами стояла пелена, мозг уже устал думать и отчаянно требовал сна. Я вошла в коридор, и дрема спала моментально. Я почувствовала запах и сразу прикрыла нос рукой. К такому принюхиваться нельзя, иначе пропадешь.

Тоска сменилась злостью, я почувствовала прилив сил. Сжала руки в кулаки и рванула в сторону гостиной.

– Каспий! – рявкнула я, но, влетев в комнату, ошеломленно остановилась. Это был не Каспий, а его старшая сестра, их запахи было легко спутать. Она сидела в дальнем кресле, спрятавшись в тени, безупречно одетая. – Я не знаю, где Вольфганг.

Криста наклонилась вперед, и я увидела, что лицо у нее красное и опухшее, а глаза неестественно блестящие, как будто она рыдала несколько минут назад.

– А я к тебе. – Голос ее был осипшим.

Теперь мне стало страшно. Я оглянулась, думая позвать Голема.

– Это из-за тебя и всей твоей семейки. Каспий в тюрьме.

Я не сразу поняла смысл ее слов.

– В тюрьме…

Криста всплеснула руками, явно недовольная моим тугодумием. Я видела, как раздувались ее ноздри, а кожа покраснела. Еще немного – и полезли бы рога.

– Я так больше не могу, – залепетала она. – Это невозможно…