Поблизости вроде бы никого, ваше счастье.

Замеченной сверху усадьбы, в сторону которой мы и направлялись, тоже не видно. Рядом с ней — дом этой сволочи.

Пещера, ёлки! Вот же Европа-страна, куда ни приткнись — достопримечательность, заповедник или исторически значимый объект. Инфраструктура везде нормальная, практически в каждой деревушке края найдется пансионат или отель, таверны и интернет-кафе. На лесных или горных дорогах и тропах никогда не заблудишься, достаточно хорошо развита торговля местной сувениркой. И в то же время — природа. Почти нетронутая.

Подошёл к табличке и дочитал сам:

«Туристы могут посетить только три километра пещеры, которые освещены и подготовлены для путешествия. Вход исключительно с экскурсоводом и в составе группы до пятнадцати человек. Экскурсии проходят каждый час с девяти до семнадцати, с первого апреля по тридцать первое октября без выходных. В Орлова Чука запрещается осматривать не приспособленные для туристов галереи, разводить костры и пугать животных. Фото- и видеосъёмка разрешена. Здесь, а также в здании арт-виллы „Орлова Чука“ вы можете купить информационные брошюры и памятные сувениры».

— Этот гад из бывшей обслуги отеля, — решил я.

— Скорее всего… Ой! Там ещё одна такая же табличка стоит! Заботились.

Пусть полюбуется, я не тороплюсь. Почему-то уверен — никуда он от меня не денется.

Странно, место явно популярное, но не убитое толпами посетителей, даже мусора нет. Верхушки старых невысоких скал покрыты заповедным лесом, у основания — причудливые россыпи валунов. Многие камни, как и деревья, покрыты цветастыми пятнами лишайника. Россыпи вокруг такие, словно когда-то были придавлены, расплющены. Будто по ним пробежал сказочный великан в гигантских берцах, растоптав нормальные некогда скалы в каменные обломки.

Ветер продолжал шевелить кроны, вокруг шелестели листья и поскрипывали друг о друга ветки. Это хорошо, природный белый шум скрывает охотника.

— Тихо идём.

— В пещере могли остаться туристы.

— С чего бы? Нет там никого, разве что инопланетяне облюбовали, вполне подходящее место для всякой чертовщины.

Осторожно пробираясь меж каменюк, мы вышли к дороге, идущей вдоль лесистого склона. Вот и заезд к той самой арт-вилле. Где нет студий, там всегда есть арт-виллы, примета такая.

Хозяйство убийцы стояло совсем рядом с дорогой. Грунтовка неухоженная, с довольно глубокой колеёй, не для всех машин. Небольшой туристический автобус ещё пройдёт, а вот на пузотёрке, да после хорошего осеннего дождичка, тут проехать проблематично.

Надо признать: красивое место. Наверное, хорошо людям отдыхалось в таком заповедном месте, среди сосен и диковатых скал. Приехать с семьёй, балду погонять с недельку, насладиться окружающей природой… Только мы не за этим.

Анька тоже оценила пейзаж.

— Слушай, а вилла-то артистическая сто пудов пустая! Внутри всё есть, оборудование, запасы всякие, — жарко зашептала она. — Занять и жить, пока план не обдумаем и не разживёмся всем нужным, схема знакомая!

Посмотрев на её азартно округлившиеся глаза, хмыкнул: судьбу обитателей хозяйства армянка уже решила. Я, впрочем, тоже.

— Нет, посиделок не будет, мы теперь всегда в движении.

Ани спорить не стала, видит, в каком я состоянии.

Нормальное у меня состояние! Сука, почти не психую!

Сидеть нельзя, не приводит к добру такая практика. Не знаю почему и разбираться не желаю — просто вижу результат.

До забора невеликого хозяйства было метров семьдесят, вполне моя дистанция, учитывая то самое психическое состояние.

— Ждём…

Двор как двор. Единственное, что бросалось в глаза, так это раскрашенные в яркие краски скульптуры, стоящие у дорожек, такие продают в тех самых студиях возле дорог для украшения веранд и садов частных домов. Здесь были гномики.

У самых ворот росло большое удивительное дерево, «слоновье ухо». Листья такие, размером с женский зонтик. Весной, когда листва ещё не появилась, «слоновье ухо» покрывается большими лиловыми цветами. Больше деревьев не было, всё деловое-огородное. Дальний конец двора сплошь увит виноградной лозой. Жаль, что плодов ещё нет, поели бы. Длинный сарай с высокой крышей и барбекюшница под навесом, они тут есть практически у каждого.

Слева боком к выезду стоял бордовый джип, далеко не новая «Опель-Фронтера» с открытым капотом.

В доме раздавались громкие голоса, кто-то ругался.

Наконец, на крыльце появился высокий и крепкий дяхон с гротескно большим носом. Остальная деталировка соответствовала первому впечатлению — переизбыток во всём. Ядовито-красная рубашка навыпуск, прилизанные чёрные волосы, стянутые в лошадиный хвост красной резинкой. Цыган, что ли, больно этот цвет любит…

Пусть любит, сейчас ещё добавлю. Мне по бубну, тело у всех одинаково мягкое.

А автомат твой где, зенитчик ты сраный? Ага, заметил, возле «слоновьего уха» стоит. Неплохо болгарам живётся, если у них вместо подпорок в саду автоматы стоят.

В руках мужчина держал аккумулятор. Рявкнув баском за спину что-то резкое, стрелок по самолётам ещё раз выругался, уже сквозь зубы — значит, ещё злее, — осторожно спустился по широким ступенькам крыльца, дотащил тяжёлую ношу до машины и принялся устанавливать на штатное место.

— Похож на негодяя Гастона из «Красавицы и чудовища»… Такой же красавчик.

Не смотрел я ваш девчачий мультфильм.

Слушайте, ну почему бабам так нравятся кинозлодеи? Красавчик!

Как хорошо ты смотришься в оптике, Гастон, спина такая мощная, хоть круглую мишень рисуй…

Пора работать. А ведь волнуюсь ещё!

Дум! Первым выстрелом я промахнулся. С сотни метров из пристрелянной винтовки с цейссовской оптикой! Злость ударила в голову, пролетела к ногам и ушла в тёплую землю, больше уже не волновался.

Гастон резко выпрямился, повернувшись ко мне боком.

Дум! Второй выстрел опять можно посчитать за промах. Целился под мышку — знаково идеальная цель, так ведь, — а попал в ногу. А можно и не считать, результат был: мужик, заорав как резаный, свалился на землю, сразу перекатываясь на бок и обнимая обеими руками пробитую голень.

Больно, что ли? Ой-ой, как маленький, ей богу. Терпи, зенитчик!

— Это нормально, — сказал я, вставая. — Пошли, Анечка.

В дальнейшем дурацкая присказка привязалась ко мне чуть ли не намертво. Я не сопротивлялся, есть в ней что-то успокаивающее, заставляющее собраться для следующего шага.

Гастон продолжал орать дурью, а я быстрым шагом приближался к забору.

— Лежи, чёрненький, лежи, я сейчас буду.

Ствол на уровне груди, в прицел не смотрю, незачем. Ничего не боюсь. Пистолет у него в кармане широких штанин? Успею: выстрелю и убью, уверен.