освободительное движение в американских колониях вскоре привело к краху Испанской заморской империи, а территория формирующейся испанской нации постепенно свелась к Пиренейскому полуострову и островам, рассеянным в Атлантическом и Тихом океанах. Взаимосвязь этих процессов объясняет подъемы и спады, свойственные сложному процессу строительства испанского либерального государства в первой половине XIX в., и трудности преобразования общества Старого порядка в новое общество, рыночное и капиталистическое.

Все началось с восстания. После того как Правительственная хунта уступила требованиям Бонапарта и согласилась на путешествие в Байонну королевской семьи, в Мадриде начались столкновения между населением и оккупационной французской армией, достигшие своего апогея в восстании 2 мая и последовавших за ним жестоких репрессиях. Маршал Мюрат[256], командовавший 35-тысячной армией, без труда подавил мадридское восстание, но оно эхом отозвалось по всему Пиренейскому полуострову, вызвав движение народного сопротивления, которое быстро обзавелось институтами власти, необходимыми для организации обороны. Так, несмотря на активность либеральных групп, которые в свое время строили заговоры против Годоя, быстро и стихийно на сцене появился новый политический субъект — народ, или вооруженная нация, действовавший под влиянием эмоций, в которых смешивались гнев против французов, верность королю, религиозность и любовь к родине; это была революция «в защиту религии, короля и родины и за сохранение независимости и свободы», как ее охарактеризовал Франсиско Мартинес Марина[257], выявив таким образом ее противоречивые движущие силы, из которых одни были свойственны Старому порядку, а другие свидетельствовали о стремлении к созданию нации.

Пленение королей, двойное отречение Карла IV и Фердинанда VII[258] и последовавшее за этими событиями установление новой монархии во главе с Жозефом I Бонапартом, старшим братом Наполеона, не привели к моментальному исчезновению институтов власти, свойственных Старому порядку. Правительственная хунта и Совет Кастилии продолжали существовать, но сотрудничество с Бонапартом подорвало их легитимность, а утверждение на престоле новой династии, начало которому положил торжественный въезд Жозефа I Бонапарта в Мадрид 20 июля, лишило их возможности управлять страной. Действительно, Бонапарт создал для Испании Конституцию, которую обсуждала «Генеральная депутация испанцев», собрание нотаблей[259], созванное герцогом Бергским и заседавшее в Байонне с 15 июня по 17 июля 1808 г. Конституция учредила Сенат, Государственный совет и Кортесы, которые подлежали созыву. Она так и не вступила в силу, поскольку вплоть до конца французской оккупации фактическая власть на захваченных территориях не принадлежала тем испанцам, благодаря сотрудничеству которых и было создано это новое государство, просветителям, известным как «офранцуженные», решившим не поднимать оружие против интервентов. Напротив, хозяевами страны были французские генералы, командовавшие оккупационной армией.

К середине 1808 г. на территориях, свободных от французов, создалась ситуация, типичная для революционного процесса: традиционный порядок постепенно исчезал, толпы нападали на представителей прежних властей, но одновременно создавались местные и провинциальные хунты, состоявшие из священников, адвокатов и местных нотаблей. Они постепенно объединялись в Верховные провинциальные хунты, провозгласившие себя законными правопреемниками древних кортесов, полномочия которых они якобы возобновили как единственные носители суверенитета в ситуации, когда нация оказалась «без законного правительства». Верховные хунты были не только институтом революции, направленной против традиционного порядка, хотя признаки такой революции присутствовали в актах насилия против властей; они руководили народным восстанием против иноземных захватчиков и оккупантов.

В середине июля народное сопротивление и победа испанской армии в битве при Байлене сорвали план быстрой оккупации Андалусии. Делегаты хунт собрались в Аранхуэсе и приняли на себя всю полноту власти, создав Верховную центральную правительственную хунту, которая объявила себя носителем суверенитета. В период ее существования, с сентября 1808 по январь 1810 г., армия и народ сначала одерживали победы; захватчики потерпели поражения при осадах Сарагосы, Жироны и Валенсии и пережили разгром при Байлене, а затем члены Центральной хунты бессильно наблюдали, как неудержимо наступала Великая армия под командованием самого Наполеона I Бонапарта и его самых выдающихся генералов, вторгшаяся в Испанию в ноябре 1808 г. В свою очередь, Наполеон, вступив в Мадрид в декабре, издал Законы об отмене сеньориальных прав, инквизиции, внутренних таможен, роспуске Совета Кастилии и закрытии большей части монастырей. Жозеф I Бонапарт получил возможность вернуться в Мадрид в начале декабря, и в течение зимы и весны следующего года испанская армия терпела только поражения, пока в конце концов, год спустя, в мае 1810 г. не пала вся Андалусия. Это послужило сигналом к началу восстания в Америке, с одной стороны, а с другой — к революционному процессу в Кадисе.

Тем временем кровопролитные потери истощали испанские войска, а французы правили Испанией, несмотря на то что их тыл, коммуникации и снабжение постоянно подвергались нападениям партизан. Тем не менее депутаты кортесов, собравшиеся в Кадисе, твердо решили разрушить основы только что созданного нового испанского государства, используя единственное орудие, которое имелось в их распоряжении, — Конституцию. Действительно, члены хунт, организованных для сопротивления завоевателям, были твердо убеждены, что только конституционный закон может устранить вакуум власти, образовавшийся в результате отречений Карла IV и Фердинанда VII от престола. В мае 1809 г. Верховная центральная правительственная хунта, объявив, что причиной пагубного положения испанской нации является забвение достойного учреждения, которое в прежние времена обеспечивало счастье и процветание королевства, т. е. кортесов, решила искать опору в общественной поддержке, рассматривая это как подготовительный этап их созыва. Принимая такое решение, Центральная хунта обращалась к принципам законности собственного существования и воссоздавала институты власти, легитимность которых основана на выборности. Однако из-за непрекращавшихся военных поражений хунта утратила политический авторитет. С января 1810 г. она обосновалась в неприступном Кадисе и 29 января самораспустилась, уступив место Регентскому совету. И вот отрезанный французской армией от большей части Испании совет, не обладая реальной исполнительной властью, принял на себя обязательство осуществить решение Центральной хунты и объявить о выборах в кортесы. В результате в Кадис прибыли самые разные представители «вооруженной нации»: священники, юристы, чиновники и военные, а также заметная группа университетской профессуры и дворян.

Депутаты собрались на острове Леон 24 сентября и в тот же день приняли решение объявить себя представителями испанской нации, «законным образом собравшимися в генеральных и чрезвычайных кортесах, каковые являются носителями суверенитета нации»; провозгласили Фердинанда VII своим единственным и законным королем, присягнули ему на верность и объявили ничтожным, не имеющим никакой силы и не подлежащим исполнению его отречение от короны в пользу Наполеона не только потому, что этот акт был осуществлен под давлением силы, но и потому, что он не основывался на согласии нации. Именно это собрание, предваряя будущую конституцию, приняло Законы о свободе печати и в августе 1811 г. навсегда отменило сеньориальный порядок. Так были созданы условия для свободного выражения «общественного мнения» и равенства