Декларации и декреты свидетельствовали о набирающем силу течении общественной мысли, идеи которого блестяще сформулировала группа священников, литераторов и адвокатов. Очень скоро они станут известны как либералы, осознающие необходимость создать государство, которое, покончив с деспотизмом, не отказывается от традиции и в то же время не копирует опыт Французской революции. Они решили создать такое государство, обратившись к монархическим институтам Кастилии, Леона, Наварры и Арагона, существовавшим до восшествия на престол династии Габсбургов. Они надеялись обнаружить республиканские начала в собраниях средневековых королевств, а в их кортесах — тот самый институт, в котором была заключена власть народа. С точки зрения либералов, в те времена и в королевствах, и в городах и селениях, их составлявших, народ принимал участие в управлении государством в силу конституционного договора. Они считали восстание комунерос последним триумфом древних свобод Кастилии и возлагали вину за их утрату и последовавший затем столетний упадок Испании на иностранную династию. Народ, доблестно восставший против захватчиков с оружием в руках в защиту своей независимости, возвращал понятию «свобода» его истинную сущность. Либералы стремились восстановить былые вольности, благодаря которым нация вновь обрела бы утраченную свободу и независимость.

19 марта 1812 г. кортесы после долгих дебатов приняли первую конституцию испанской монархии. В ней испанская нация определялась как объединение всех испанцев обоих полушарий, а испанцами назывались свободные уроженцы и жители владений Испании и их потомки. Конституция закрепила принципы индивидуальной свободы, равенство перед законом и свободу труда; обещала новое территориальное устройство согласно специальному конституционному закону. Учреждалось разделение властей: законодательная власть принадлежала кортесам совместно с королем, исполнительная — королю, а судебная — судам, созданным в соответствии с законом. Это была демократическая конституция, которая утверждала верховенство нации и избирательное право; она одновременно была монархической и объявляла католическую религию государственной; кортесы были однопалатными; депутатов избирали провинциальные хунты, формировавшиеся на основе всеобщего избирательного права для мужчин, из которого исключалась «домашняя прислуга», а в Америке — слуги и негры. Важным нововведением стала новая система провинциальной и местной администрации: учреждались выборные городские советы, состоявшие из алькальда, рехидоров и синдика, и высший орган власти в провинциях — депутации — во главе с президентом (jefe superior), которого назначал король.

Законодательная и учредительная деятельность Кадисских кортесов являлась событием такого масштаба, что для ее характеристики до сих пор не нашлось лучшего определения, чем революция. Однако это была не социальная революция, если под этим термином понимать быструю и глубокую трансформацию государства и классовых структур, которая осуществляется благодаря восстанию: подобного быстрого и глубокого переворота в испанском обществе не произошло. Несомненно, распад абсолютистского государства и народное восстание побудили крестьян к захватам и переделу обширных земельных массивов, находившихся в общинном владении; к прекращению уплаты десятины и сеньориальных рент; к нарушению привилегий Месты. В этом смысле война ускорила перераспределение собственности, начавшееся еще при Карле IV, и положила начало разложению сеньориального режима и отмене привилегий Церкви, но при этом не произошло разрушения социального строя, что могла предпринять власть, основанная на революции. 3 января 1813 г. Кадисские кортесы декретировали, что муниципальные земли, находившиеся в общем владении, подлежали распределению между горожанами, которые либо обладали векселями государственного долга (хуро), либо воевали против захватчиков, тем самым на 40 лет опередив дезамортизацию[260] Паскуаля Мадоса.

Спорно и утверждение, что революция была политической, поскольку в таком случае понятие «революция» означает быстрый и насильственный государственный переворот. Важно не забывать, как советовал Доносо Кортес[261], что в то время трон оставался вакантным и что монархия не представляла собой реальную власть, а лишь воспоминание. Тогда что такое Кадисская революция, если она не была ни социальной, ни политической? На самом деле речь шла только о том, чтобы покончить с безвластием, создав конституцию, которая при видимости реставрации монарха ограничивала бы монархию и отменяла дворянские привилегии, объявляла бы нацию носителем суверенитета и учреждала политическое представительство. В длительной перспективе подобная реформа привела бы к глубокой трансформации государства и общества, однако в то время она ограничилась введением законов и конституции, исполнение которых депутаты не имели возможности гарантировать, поскольку не обладали властью над территорией, оккупированной вражеской армией.

Для того чтобы конституция вступила в силу, следовало обеспечить независимость нации. Партизанские отряды, постоянно нападая на захватчиков, доказали свою эффективность, однако было бы заблуждением надеяться, что они способны сражаться против французских войск в открытом бою. Английская армия под командованием Веллингтона, расквартированная в Португалии, долгое время ограничивалась защитой «своей» территории и перешла в наступление только тогда, когда для этого сложилась благоприятная ситуация. Победа в сражении при Арапилес открыла Веллингтону путь на Мадрид. Английская армия вошла в столицу 13 августа 1812 г., но ей пришлось отступить под натиском французского контрнаступления, в результате которого в ноябре того же года Жозеф I Бонапарт снова оказался на троне. Однако весной 1813 г. Веллингтон наступал вплоть до Витории и там во главе 120-тысячной армии, включавшей около 40 тыс. испанцев и 8 тыс. португальцев, 21 июня разбил французов. Желая развязать себе руки, 11 декабря Наполеон I Бонапарт освободил Фердинанда VII, возвратил ему испанский престол и подписал с ним договор о мире и дружбе. Фердинанд смог вернуться в Испанию в марте 1814 г. Война стоила Испании 500 тыс. погибших, вызвала рост смертности из-за неурожаев и голода, значительное сокращение поголовья скота; города лежали в развалинах; драгоценности и произведения искусства разграблены; отношения с Америкой разорваны. Казна была пуста: государственный долг достиг 12 млрд реалов, а ежегодный доход едва достигал 400 млн реалов. Но все же война наконец закончилась.

Законодательство Кадисских кортесов, их дебаты и сама конституция считаются свидетельством рождения испанской нации. Даже если так, то этот процесс развивался прерывисто и сопровождался болезнями роста. У Испании имелась конституция, но государственности не было; речь не идет о слабости, ущербности или несостоятельности государства, а о том, что его вообще не существовало: старые политические институты исчезли, а у новых не было власти. Конституция действовала только на ограниченной территории, большая часть Испании не испытала ее влияния. Дело в том, что творцы конституции не смогли создать эффективное правительство, способное управлять страной во время войны в условиях, когда финансы были в запустении, а партизанские отряды, влившись в старую сословную структуру армии, разрушили какое бы то ни было подобие дисциплины.

Реакция абсолютизма

Отсутствие полноценного государства стало ощущаться еще острее после реставрации монархии с Фердинандом VII во главе. Как потом с сожалением напишет Модесто Лафуэнте, едва ступив на испанскую землю, король понял, что находится «не на территории свободной нации, которая гордится своими