– Это очень сложно…

– Это в большинстве случаев так.

Я улыбнулась. Он был так близко, что я могла разглядывать изгиб его красиво очерченных губ.

– Причин было много. Одна из важнейших состояла в том, что я хотела детей, а он тянул с ними. И наконец я поняла, что он будет вечно искать отговорки. Мне это было важно, и я с самого начала отношений четко дала это понять. Возможно, мне следовало сообразить, что он не видит со мной будущего. Мы были вместе четырнадцать лет, а он по-прежнему настаивал на презервативах. Извини, болтаю лишнее… И он делал карьеру. Я не липучка, мне не нужно много внимания, но в его рейтинге жизненных приоритетов работа стояла на первом месте, а я до конца своих дней была бы на одиннадцатом. А хотелось быть на третьем или четвертом. Лучше бы на втором, но я могу потесниться.

На его лбу снова проступили морщины.

– За годы набралось еще много всего до кучи. Его мамочка – сущая ехидна, а он – типичный маменькин сынок. Она страстно ненавидела меня, если от меня не было пользы ей или ему. В итоге мы стали совершенно чужими людьми, которые хотели совершенно разного… И теперь, думая об этом, я прихожу к мысли, что все было не настолько сложно. Думаю, я просто хотела, чтобы у меня был лучший друг – добрый, честный, с которым я не буду задаваться вопросами о собственной значимости. Он никогда бы не бросил работу и не стал искать компромисс.

Меня не покидало ощущение, что я только и делала, что отдавала, а он брал, брал и брал.

Я сделала губами «пф-ф» и пожала плечами:

– Пожалуй, я все-таки немного липучка.

Серые глаза скользнули по моему лицу. Он вскинул брови и, тотчас опустив их, покачал головой.

– Что? – спросила я.

Он усмехнулся:

– А он редкий козел!

Я слабо улыбнулась:

– Мне тоже нравится так думать. Но я уверена, найдутся те, кто скажет, что он был слишком хорош для меня.

– Сомневаюсь.

Я улыбнулась во весь рот:

– Одно время мне хотелось, чтобы он до конца своих дней жалел о нашем разрыве. Но знаешь что? Сейчас мне плевать, и я чувствую себя ужасно счастливой.

Теперь он дотронулся до моей руки. Серые озера глаз тянули в глубину и завораживали. В этот момент Роудс был таким красивым – гораздо больше обычного, но все еще немного хмурился и был так сосредоточен на мне, что запросто можно было представить, что мы где-нибудь в лесной чаще, только вдвоем.

– Он идиот. Только тот, кто никогда не говорил с тобой и не видел тебя, решит, что тебе повезло. – Его взгляд переместился на мои губы. Он тихо выдохнул и сказал хрипловатым шепотом: – Никто в здравом уме не позволит тебе уйти. Не раз и уже тем более не дважды, ангел.

Мое сердце екнуло.

Конечности онемели.

Мы смотрели друг на друга долго-долго. Я слышала наше ровное дыхание. И когда этот напряженный момент отчаянно затянулся, он первым отвел взгляд. Приоткрыв губы, поднял взгляд вверх, а затем, взяв планшет, стукнул по экрану и кашлянул:

– Ну что, посмотрим фильм?

Нет-нет, мне хотелось не этого, но я почему-то сказала «да».

И мы стали смотреть фильм.

Глава двадцать первая

Наполняя водой последнюю бутылку, я помассировала себе затылок. Через окно возле раковины было видно чуть выглянувшее солнце. Будь у меня другие планы, я бы все еще лежала в палатке.

Только мама могла сподвигнуть меня на то, чтобы подняться в такую рань. Накануне она мне приснилась. Что происходило во сне, я не помнила, но ощущение было особое, как всегда, когда она снилась. Это было чувство счастья, сменявшееся грустью, но не безысходной.

Я решила, что сон был своего рода предзнаменованием для похода, намеченного на сегодня.

В конце концов, я была здесь из-за нее.

Но какая-то часть меня страстно желала остаться в палатке с Роудсом.

Я лежала в пижаме на спальнике почти вплотную к нему, и мы, посмотрев один фильм, принялись за другой. Ночь была тихой и умиротворяющей. Тишину нарушали только голоса актеров и приглушенный шум редких машин, проезжавших по проселочной дороге.

Честно говоря, это была самая романтичная ночь в моей жизни.

Только Роудс об этом не знал.

И когда мы скатывали спальники и разбирали палатку, он спросил, что я беру с собой в сегодняшний поход, а затем дал несколько предостерегающих советов. Потом, сидя на походных стульях, мы посмотрели на его телефоне прогноз погоды.

Именно поэтому я вытащила себя из постели в половине шестого утра. Я должна была выйти рано. Возможно, другой возможности пройти Адским маршрутом у меня не будет – если, конечно, я не останусь здесь до следующего года. Вскоре снег доберется до самых высоких вершин.

Я бы подождала, но… мне нужно было это сделать.

Позарез.

Напоминание о том, как коротка жизнь, накрепко засело у меня в голове. Я знала, что обязана хотя бы попытаться отметить галочкой еще один поход, раз время позволяло. Рискнуть – пан или пропал. Мама была сама смелость и неустрашимость. Я должна была сделать это ради нее.

Я накрутила себя так, чтобы раз и навсегда разделаться с этим долбаным маршрутом. Прогноз был хорошим. На одном форуме мне попался пост, автор которого сообщал, что прошел по нему два дня назад и это было здорово.

Так почему бы нет? В основном я собрала все, что нужно, и была готова к походу. Чтобы доказать себе, что могу.

Ради мамы и всех лет, которые она недополучила. И опыта, которого лишилась. Во имя пути, который проложила для меня своим жизненным курсом.

Я находилась здесь, в этом месте, и с надеждой в сердце – ради нее. Это меньшее, что я могла сделать.

Перетаскивая припасы в машину, я была настолько погружена в свои мысли, что не обратила внимания на фигуру, приближавшуюся со стороны гравийной дорожки. И обернулась, только когда послышался негромкий вопрос Роудса:

– У тебя все в порядке?

– Да, все отлично! Просто думаю о маме, – улыбнулась я, бросая рюкзак на заднее сиденье.

– Хорошее или плохое?

Он зевнул, прикрывая рот рукой. Он уже был в форме, но без пояса, и верхние пуговицы были расстегнуты.

Неужели он подошел только потому, что увидел меня в окно?

Я медленно повернулась и вгляделась в его чеканные черты: резкие линии скул и изящную ямочку на подбородке. Вид у него был вполне проснувшийся, хотя встал он не так давно.

– Все вместе. Хорошее, потому что я здесь из-за нее, рада, что вернулась, и все идет хорошо. А плохое, потому что…

Он внимательно смотрел на меня и был таким красивым, что защемило в груди.

Я никогда не произносила эти слова вслух. Слышала их от других, но сама никогда не говорила. А