— Вы хоть знаете, кто мы?

— Да, я очень хорошо это знаю, — ответил голос вошедшего человека.

«Разбойник» смерил вошедшего наглым взором.

— Поставьте его на ноги, — приказал голос.

«Разбойник» увидел человека лет сорока в черном фраке, с лентой Почетного Легиона, волевым лицом и пронзительными синими глазами.

— Кто ты такой?

— Я Алексей Белосельский.

«Разбойник» разразился громкой бранью.

— Ты знаешь, что тебе за это будет?

— Так значит, вы и есть «Наполеоны» преступного мира, о которых я так много слышал. Это вы обложили данью мои фонды? И тех волонтеров, которые у меня работают?

«Наполеон» хотел ответить, но вмешался другой — жилистый мрачный громила со шрамом во всю щеку:

— Мы убьем всю твою семью…

— Вы даже себе не представляете, сколько раз мне это говорили. Моя любимая пословица — человек предполагает, а Бог располагает. Я прочитал ваше досье — да, досье на каждого из вас. Я не очень даже понимаю, почему вы вдруг сами себя провозгласили «королями». Вы ничем не примечательные, весьма посредственные личности. Я знаю, что закон вас не может покарать, так как у вас слишком много влиятельных покровителей. Вы неоднократно привлекались к суду, но вам все же удавалось обмануть правосудие. Итак, слушайте ваш приговор: за многочисленные страдания, которые вы причинили людям, за похищения, издевательства, убийства, я приговариваю вас к пожизненному заключению без права досрочного освобождения, каковое вы будете отбывать в особой тюрьме.

— Тюрьма — это наш родной дом.

— Вам не удастся упражняться в ваших гнусных повадках. Тюрьма находится на острове, где господствует вечная мерзлота и холод сковывает сильнее наручников.

Слова Белосельского были встречены взрывом отвратительного смеха и новых ругательств.

Один из «разбойников» все же спросил:

— Хорошо, сколько ты хочешь? Назови свою сумму.

— Мое правосудие не покупается. Ни за какие деньги, ни за миллиарды долларов я не соглашусь отпустить таких мерзавцев. Я считаю, что вас нужно изолировать от общества, дабы вы больше не причинили никому вреда. Ваше последнее слово?

— За нами придут другие…

— К вам очень скоро присоединятся ваши «приспешники».

Жилистый парень продолжал слать проклятия и грозить страшной расправой.

— Имеете ли еще что-либо сказать? Нет? Я, Алексей Белосельский, признаю вас виновными в чудовищных злодеяниях и приговариваю к заключению в тюрьме.

И он дал знак Самине, чтобы та переместила бандитов на вертолеты.

На следующий день все газеты разместили цветастые заголовки: «Пожар в крупном торговом центре», «Беспощадное пламя поглотило офисы» и т. д.

— Ты уверен в том, что ты делаешь? — спросил Сафронов. — Это может спровоцировать войну между «королями». Ты же знаешь, что «свято место пусто не бывает». Их места займут другие.

— Уверен, — отвечал Белосельский, — мне давно следовало это сделать. Я и так проявил слишком большое терпение. Ты сам знаешь, что с некоторыми можно договориться, а с другими — нет. Но как бы то ни было, я не позволю задевать себя и свои фонды и не буду терпеть беспредел.

— Это понятно.

— Я готов к войне, даже если она будет затяжной. Я и так выказал необыкновенное терпение и понимание.

Есть на свете такие мрачные города, которые всем своим видом внушают лишь скорбь и безнадежность. Даже луч солнца грустно освещает их покосившиеся крыши, печально скользит по невзрачным балконам и фасадам, лишь ненадолго оттеняя их от мира уныния и тоски… В заброшенных дворах царит безнадежность: полуразрушенные постройки, разбросанный повсюду кирпич и хозяйственный инвентарь, чернеющие окна и висячие стропила… Улицы и перекрестки полны мрачных прохожих, даже центральная площадь с внушительным современным торговым центром почти не оживляет царящее гнетущее впечатление.

И тогда кажется, что в таком городке навсегда поселились чувства, убивающие всякую надежду…

Морозным вечером 20 февраля 20… года все это увидел человек лет сорока, одетый в теплую дубленку и закутанный в шерстяной шарф. Он приблизился уверенным шагом к одному из двухэтажных кирпичных строений на *** улице и увидел лишь вывеску, приглашающую в игорный клуб-казино. У входа виднелись силуэты охранников. Они курили и время от времени вставляли бранные слова в свою речь, полную пафоса и жаргона.

Увидев незнакомца, они довольно бесцеремонно и даже нагло осведомились о том, что ему нужно.

— Я слышал, что здесь располагается благотворительный фонд Белосельского.

«Церберы» переглянулись и затем громко засмеялись. Один из них, непристойно выругавшись, покровительственно заявил:

— Какой еще фонд? Здесь игорный клуб. Делаются ставки на спорт! Деньги есть у тебя, папаша?

(Белосельский был небрит и казался лет на десять старше).

В этот момент показался черный лимузин, который на довольно большой скорости выехал из ближайшего переулка. «Церберы», узнав машину — по-видимому, босса, — тут же поспешили подбежать и, раболепно склонившись, открыли дверцу хозяину. Незнакомец остался стоять немного поодаль. Наконец он увидел, что из лимузина вышел человек лет пятидесяти, благообразной внешности, в кремовом пальто и черных очках.

— Иван!

Человек вздрогнул, услышав окрик незнакомца, а «церберы» яростно покосились в сторону «бродяги», осмелившегося столь фамильярно обратиться к их боссу.

Вглядевшись в незнакомца, Иван вздрогнул всем телом и замер как статуя.

— Алексей Николаевич, — пробормотал он в полной растерянности.

Белосельский (ибо это был он) медленно и величественно приблизился с печальной улыбкой на губах.

— Вы не предупредили о приезде, — продолжал бормотать Иван, бросая тревожные взгляды вокруг.

— Значит, вот как ты сдержал свое слово? Вот так работает мой фонд? Или я перепутал улицу, место и время? Вместо моего фонда, волонтеров и помощи нуждающимся, вместо денег, которые я тебе выделил, ты превратил здание в игорный клуб? Тебе, видно, больше по душе развлечения, чем помощь нуждающимся?

— Я все объясню…

— Вместо того, чтобы помогать людям, вместо того, чтобы быть благодарным за то, что судьба милостива к тебе, ты сколотил банду мошенников и сам стал преступником? Куда ты дел мои деньги, которые ты должен был раздавать тем, кто в них нуждается? А?

«Церберы» решили вмешаться и бросились было на Белосельского, но не смогли приблизиться к нему и на три шага, как тут же завалились на землю. Иван заслонил голову руками, как будто желая защитить себя от неведомой опасности.