Вик с трудом разжал руки, отступая. Пламя осело, на прощание лизнув мои ноги горячим языком. Мы стояли в зимнем пустом саду замка Маринер.

– Думаешь, сможешь его вернуть? Наивная девочка. Эти древнейшие ископаемые, такие, как семейка Маринер, думают только о чистоте своей крови, а всех, кто выбивается хоть чем-то, готовы выкинуть в мусор. Ни ты, ни я им не нужны.

– Я сама принадлежу к древнейшей фамилии, Вик! – запальчиво крикнула я, не желая смиряться со сказанным, хотя в глубине души понимала – звучит грубо, но это правда.

– Да? – ухмыльнулся он. – И какая судьба тебя ждет? Будешь пылиться на чердаке, как я понимаю? Стареть и покрываться пылью?

Я отступила на шаг. Мне хотелось закрыть уши и не слушать. Убежать и навсегда забыть об этом разговоре. Его лицо, пока говорил, исказилось от злости, но вот он посмотрел на меня и смягчился. Протянул руку и поправил выбившийся локон – осторожно заправил за ухо. Кончики пальцев скользнули по моей щеке.

– Иди, Кора Флогис. Пусть тебе сопутствует удача.

– Спасибо, Вик…

Вот никогда бы не подумала, что однажды скажу ему спасибо. Я развернулась и побежала ко входу – сейчас мы находились в дальней части сада. Я ни разу не обернулась, но, думаю, он так и стоял, глядя вслед.

Сад, такой яркий и пышный осенью, сейчас, в конце зимы, потерял всю свою прелесть. Голые деревья напоминали скелеты, клочки травы, кое-где пробившиеся в проталинах, были похожи на седые волосы.

Центральный ход оказался заперт, быть может, для того, чтобы никто из незваных гостей не сумел проникнуть на свадьбу. Но я знала, как пройти через черный ход: сквозь кухню, а после наверх по лестнице для слуг. Сколько раз мы с Раном пробирались здесь, чтобы похитить немного хлеба, сыра и ветчины, а потом съесть их, сидя на крыше.

Мне повезло: по пути я не встретила слуг. Кухня еще хранила в себе запахи праздничных блюд, гора немытой посуды была свалена в тазу. Видно, слуги поднялись наверх, чтобы подсмотреть тихонько, как молодой господин и его невеста станут произносить клятвы.

Я поднялась на первый этаж и кралась по коридору в сторону гостиной, откуда едва различимо доносились музыка, обрывки голосов и смех. Все еще представляют гостей! Я успела!

Я шла и мысленно видела, как вбегу сейчас, ворвусь в эту нарядную толпу в своем стареньком домашнем платье, совсем еще детском, с фонариками на рукавах. Все замолчат, удивленно на меня глядя. «Кора, что ты здесь делаешь?» – воскликнет папа. Я ничего не стану объяснять. Я молча подойду к Рану и сорву с него этот проклятый амулет. А дальше – будь что будет.

Я почти дошла, когда из бокового коридора прямо на меня вышла Рина Маринер, в руках она несла кувшин с водой. Когда клятвы будут произнесены, родители Рана польют молодоженам на руки, а Ран и Вита умоют лицо, и это будет означать, что брак состоялся.

– Кора… – прошептала она, мгновенно побледнев. – Кора, стой!

Я прижалась к стене и стала медленно отступать в сторону зала. Я не увидела, что за моей спиной оказалась дверь в одну из комнат, а госпожа Маринер не замедлила этим воспользоваться – она быстро втолкнула меня в помещение, оказавшееся людской, и зашла следом.

Несколько долгих секунд мы в упор смотрели друг на друга, и никто не хотел отводить взгляд. В конце концов Рина Маринер опустила голову.

– Кора, ты очень хорошая, замечательная девочка. Поверь, лучшей невесты нашему сыну я не могла бы желать, если бы…

– Если бы я не была пустышкой, – закончила я за нее. – Да, знаю. Но у меня только один вопрос к вам, госпожа Маринер: Ран знает, что за амулет он носит на груди? Он все это время думал, что не умеет любить, что это какой-то изъян, что у него отсутствует часть души. Очень переживал. А оказывается, любящая мама преподнесла ему этот подарок!

Никогда еще я не позволяла себе разговаривать с людьми старше меня в таком тоне, но сейчас у меня в груди все кипело от возмущения.

– Ты знаешь, – тихо сказала она. – Откуда?

– Не важно! Что это за магия?

– Земляная магия. Ран так любил лабиринт нашего старого замка, что без труда поверил в то, что амулет призван защитить его от обвалов. Но защита не главное. Этот амулет называется «Каменное сердце». Он не позволяет испытывать любовь, влечение, страсть. Ничего из того, что возникает между мужчиной и женщиной… Я всего лишь хотела его уберечь, Кора! Мне жаль, что цепочка разорвалась в такой неподходящий момент. Мне жаль, что Ран не удержался. Мне жаль, что ты любишь его и страдаешь сейчас. Но прошу – оставь его. Он успокоится со временем, он будет счастлив!

– Думаете, если замените одну рыженькую девочку на другую – Ран не заметит подмены? Хорошего же вы мнения о своем сыне. Вы видели, что с ним творится? Он на призрак похож. А вы…

Я сжала кулаки, а Рина вдруг кинулась ко мне, схватила за обе ладони. Ее руки были влажными от пота, словно госпожа Маринер до смерти боялась. Не меня, а того, что я могу сделать.

– Кора, девочка. Умоляю! Хочешь, я встану перед тобой на колени? Отпусти его. Какая судьба его ждет, если он женится на тебе? Великому роду придет конец. Отец этого не переживет.

В ее глазах плескалось отчаяние.

– Все мои дети умерли, едва родившись, – прошептала она. – Ран единственный, кто остался. Не забирай его у меня…

В ее взгляде я увидела отголосок той боли, которая и меня прожигала насквозь. Но она – его мать. Она родила его. Имею ли я право разрушать семью?

Я застыла, словно окаменев. А Рина вдруг стала медленно опускаться на пол, к моим ногам. Мама Рана, госпожа Маринер, хотела встать передо мной на колени.

– Остановитесь! – крикнула я.

Сжала пальцами виски.

– Я уйду! Хорошо! Я уйду! Пусть только он будет счастлив!

Я обошла женщину, которая, обессилев, сидела на каменном полу. Она даже не повернула головы вслед за мной. Рина Маринер была раздавлена. И все же получила то, о чем так просила, – я ухожу.

Дверь в комнату оказалась приоткрыта, и я мельком увидела бледное личико Виты, которая с ужасом наблюдала за нами. Как давно она здесь? Что она слышала? Она качнула головой, будто не веря своим глазам, а потом просто убежала – я услышала стук каблучков по каменным плитам.

Не важно. Уже все не важно.

Я не помню, как я снова оказалась в саду. Не помню, о чем я думала в эти секунды. Только одна мысль билась на поверхности – это все по-настоящему, пути назад не будет, я его потеряла. Я отказалась от него!

Я шла по темному рыхлому снегу, не разбирая дороги, ничего не видя перед собой, надеясь только спрятаться ото всех. Помню, как раздвигала руками колючие ветки кустарников, а потом запнулась о корень и упала прямо на белесые кустики прошлогодней травы, на бурые мокрые листья.

В груди росла и ширилась черная воронка. Еще немного, и темнота полностью поглотит меня.