– его напряжение, его ярость. Бессилие, сопротивление. Это он чувствует? «И каково тебе, Рэйвен? Каково ощущать себя набитой соломой куклой, которую Лимб виртуозно дёргает за ниточки?»

Удавка из пальцев на шее то ослабевает хватку, то впивается в плоть с новой силой. Это – его сомнение. Рвёт на части, раздирает.

– Это ты… – ломкий голос, не уверенный. – Всё ты! Всё из-за тебя!

– Да! Из-за меня… ты узнал правду.

– ЛОЖЬ!!!

– Тогда убей меня, – хриплю, улыбаясь сквозь боль, сквозь адскую бездну разверзнувшуюся между нами. – Убей меня… палач. Пусть хотя бы одному из нас станет легче. Потому что мне уже всё равно.

И это правда. Мне всё равно. Теперь – когда знаю причину, по которой покончила с собой. Всё было из-за Блэйза. Из-за чего же ещё? У меня отняли человека, которого я любила! Застрелили его, лишили меня последнего смысла в жизни. Шоу это сделал. Шоу! Боже… это даже смешно. Это так смешно, что не замечаю, как смеюсь в голос прямо в лицо палача, по швам трещащее от гнева.

***

Смеётся?..

Эта дрянь смеётся мне в лицо, после всего, что сделала?!

После того, как разрушила весь смысл моего грёбаного существования?!

Трясу её! Рычу! Пусть заткнётся! Пусть скажет, что виновата, признает ошибку, и возможно тогда я дам ей ещё парочку часов, чтобы отдышаться, прежде чем доведу начатое до конца.

Ну же! Говори, сука!!!

Не смейся!!!

Прекратила. Но сделала только хуже: блестящими капельками вырвавшимися из уголков глаз. Слёзы… чёртовы слёзы скользят по вискам и прячутся в россыпи мышиных волос, и я не могу не смотреть на них!

Почему ты ревёшь, дура?! Почему не сопротивляешься?! Что за хрень творится в твоих глазах? Не хочу это видеть! Не смотри на меня так! Вообще не смотри!

Я жалок… Как же я жалок!

Не могла она это выдумать! Каким на хрен образом? Ни одна прокажённая не способна на такие штучки. На такое вообще никто не способен!

Эти воспоминания не могли быть ложными. Это я – тупой баран не могу заставить себя поверить в то, что мог быть Алестером… тем самым палачом, которому маленькая Катари сказала своё настоящее имя.

Лори…

Проклятье. А ведь я даже не раздумывал над тем, какое имя дать волчице, как и образ для неё придумывал не больше пяти минут. Всё это будто… будто уже было заложено во мне. Подготовлено для меня кем-то. Я сам для себя это подготовил.

Вот же идиот! Всё это время… Столько лет…

Смотрю на слёзы анафемы, чьё лицо уже синеет под напором моих рук, белки наливаются кровью, тело не даёт сопротивления.

А что если это какая-то уловка Лимба? Что если всё так, как я думал раньше? Летопись эта, воспоминания Катари, в которых появляется Алестер… Что если прошлый палач спланировал всё это с другой целью, а я – лишь инструмент в его руках?

Чёрт. Слишком много вопросов! Слишком много сомнений! Как вообще докопаться до истины?! И что делать с… Ней?

Не могу отпустить её, должен закончить работу. Какую работу? Работа, которая всё ещё работа, или – топор торчащий в моей спине столько лет?!

Какая, впрочем, разница? Это не тысячная моя жертва; путёвку на выход, так или иначе, своей смертью не принесёт. А если и нет никакой путёвки, с этим я могу разобраться позже – после того, как избавлюсь от осточертевшего мне груза!

Но я не могу.

Да что не так?!

«Просто прикончи её! Чего тянешь?!»

***

«Ну же… Прикончи меня. Чего тянешь, палач? Сделай это!»

Что его останавливает? Принять и смириться с собственной участью у него ещё будет время, а сейчас время для того, чтобы избавиться от прокажённой, которая ему ненавистна! Вся моя сущность ему ненавистна! Всё, что есть внутри меня.

Решается. Вижу, по пламени вспыхнувшему в глубине глаз. Пальцы стальным кольцом сжимаются на шее, дыхание перекрывается – просто машинально делаю последние судорожные вдохи. Улыбаюсь: криво, болезненно, но без доли презрения. Прощаюсь с ним – с моим убийцей, с моим палачом, с моим избавителем.

***

Не улыбайся. Не смей!

НЕ СМОТРИ НА МЕНЯ ТАК!!!

Ещё немного. Немного осталось, всего-то надавить посильнее и… и подтвердить свой статус «тупого ишака Лимба», сделать, как ОН хочет, выполнить работу, которую ОН на меня повесил, окончательно заклеймить себя последним идиотом, который знает о масштабах внушённой ему лжи, но всё равно идёт на поводу у Лимба!!!

Чёрт!

«Какая на хрен разница?! Просто убей ее, наконец!!! Если не ты, то проклятие это сделает!»

ЧЁРТ!

Не могу! Не могу я!!!

***

– Твою мать!!! – не решился, не смог, оставил меня хрипеть на полу, перевалившуюся на бок, прижавшую колени к груди.

– Чёрт! Чёрт! – высокая фигура маячит всё дальше перед туманным взглядом. Вижу, как рассекает кулаками воздух, кружится на месте, изрыгает проклятия.

Не смог.

Почему не смог?!

Почему?!!

Голова кружится, лёгкие стонут от нехватки кислорода. Пытаюсь сесть, с трудом различая, где верх, где низ – всё вращается, сектор вращается, мысли безумной каруселью разрывают голову.

Не смог.

Палач не смог расправиться с очередной жертвой. С одной из тысяч. С прокажённой, лишённой права на существование.

Смотрю на маячащего вдали Рэйвена, прижимаю ладони к пульсирующей шее, превращающейся в один большой синяк за отсутствием регенерации, и не знаю, что чувствую. Сбита с толку, запутана, не испытываю облегчения. Облегчения и не может быть у той, чья смерть теперь станет в десятки раз мучительнее и ужаснее, потому что палач не смог выполнить работу. Палач обрёк меня на ещё большие страдания, сам того не осознавая. Палач привёл меня в клетку, которая, так или иначе, станет моей могилой. Если не от рук Рэйвена, то от проклятия, которое точно знает, когда вовремя просыпаться.

Покалывание в кончиках пальцев… так знакомо. Словно маленькие искорки носятся по коже, играя с ней, щекоча, прежде чем обдать пламенем и сжечь дотла. Тепло разливается по телу, обманчивое – прелюдия моей смерти. Пустым взглядом смотрю на дрожащие ладони и невольно начинаю плакать, когда первые чёрные пятна острой болью простреливают на коже, покрываются трещинами, лопаются огненными волдырями. Теперь оно – проклятие Лимба хватает меня за шею обжигающими, шершавыми пальцами. Полосуя тело ударами огненной плети, рисуя на коже чёрные дорожки, выжигая на одежде рваные дыры.

Кусаю губу, закрываю веки до вспышек перед глазами. Терплю, чтобы не закричать. Терплю, потому что кричать нет смысла. Это конец. Мне не справиться с припадком