понимания, слишком тяжело и запутано. Не понимаю Рэйвена. Не понимаю его действий и слов не понимаю! Себя не понимаю… то, что чувствую. Не понимаю, почему думаю о нём с самого момента пробуждения в этом доме.

Поступки этого заблудшего до крайности противоречат словам.

Что же ты делаешь, Рэйвен? Почему не избавился от меня? Для чего спас?..

И что будет дальше? С тобой, со мной, с нами… Продолжаю ненавидеть тебя каждой живой частичкой своей души и уже вовсю давлюсь одиночеством, что хочется вгрызться зубами в эту набитую соломой подушку, лишь бы не чувствовать к тебе ничего больше, не тешить себя ложной надеждой, не представлять… не воображать тебя кем-то лучшим. Кем-то, кем ты не можешь быть. Никогда им не станешь.

Почему я вообще об этом думаю?!

Переворачиваюсь на бок, чтобы Лори не видела на моём лице того противоречия чувств, избытка эмоций, которые раздирают на части, сворачиваюсь калачиком и заставляю глаза закрыться. Лучше в тысячный раз погрузиться в кошмар о собственной смерти, чем каждую минуту уничтожать себя мыслью о том, что могу нуждаться в ком-то настолько жестоком и хладнокровном, как палач Лимба.

Не могу.

И не буду.

Будто лёгкий ветерок пробегается по затылку, и кожа тут же реагирует мурашками. Как лепестки замёрзшего цветка тянутся навстречу солнцу, к тёплому и такому знакомому, так и моё тело трепетом отзывается на каждое невесомое прикосновение шёлком скользящее по коже. По шее, вверх, касаясь затылка, зарываясь пальцами в волосы: осторожно, не причиняя боли, так непривычно нежно, что готова убеждать себя – показалось. Рэйвену чужды подобные жесты. Рэйвен так не умеет!

Поворачиваю голову, озираюсь. Никого. Только огонёк свечи неспокойно колышется, будто кто-то потревожил его покой движением.

Лори уронила голову на спинку соседнего стула и, вывалив язык, негромко сопит. Вымоталась бедняжка, почти двое суток без остановок бежала сюда со мной на руках. На двух человеческих ногах, что крайне непривычно.

Почти двое суток – так Мори сказала. А это значит, больше можно и не ждать расплаты за избавление от проклятия… Но почему? Я не могла сама справиться, Рэйвен помог мне.

Рэйвен…

И будто от одной лишь мысли о палаче тёплый ветерок вновь касается кожи, чувствительного местечка за мочкой уха, и я рефлекторно оборачиваюсь, но вновь никого не нахожу. Нет здесь никого кроме меня и Лори. Нет здесь его проекции, о которой только и могу думать.

Огонёк свечи неистово бьётся, как мотылёк в закрытое окно манящее светом, и внезапно гаснет, погружая дом в непроглядную тьму, и лишь лёгкое золотистое сияние, внезапно вспыхнувшее за спиной, доказывает, как слабо моё самовнушение.

– Уходи, – признаюсь себе в Его присутствии, продолжая дрожать мелкой дрожью от каждого невесомого прикосновения проекции Рэйвена.

Закрываю глаза, падаю на подушку и с головой накрываюсь одеялом, но продолжаю ощущать Его каждой клеточкой кожи, каждой порой раскрывающейся навстречу его прикосновениям, покрываюсь мурашками, так что волоски на шее встают дыбом, и наивно продолжаю уверять себя в равнодушии к палачу Лимба.

Бестелесные пальцы мягко зарываются волосы и неспешно крадутся к лицу, трепетными движениями убирая со щёк локоны, заправляя за ухо… как только Рэйвен делал это.

Боже…

– Уходи. Оставь меня, – стряхиваю с себя его руки, зажмуриваюсь ещё крепче, прогоняю нежеланного гостя.

Но разве Рэйвен кого-либо слушает?

Скользит по плечу укрытому тонкой тканью ночной сорочки и с нежностью касается шеи… той самой, которую сжимал пальцами, той самой на которой оставил синюшный ошейник. Плавно поглаживает для чего-то, тёплым дыханием скользит по коже и вдруг замирает, перестаёт дышать. И я вместе с ним. Выдыхаю только когда лёгкое покалывание касается губ, мягкими прикосновениями отчерчивая контур. Облизываю их и поджимаю, даже не задумываясь, что делаю, инстинктивно прячу их от пальцев проекции Рэйвена в то время когда покрываюсь испариной от каждого его жеста.

Это даже не он. Не палач – подделка. От понимания этого становится горько. От понимания этого хочется кричать, чтобы Рэйвен сам ко мне явился! Где вообще его носит?! Я больше не нужна ему?! Решил оставить меня в покое?!

Боже…

Зарываюсь носом в подушку и зажимаю уши ладонями.

Жду, пока чёртова проекция продолжит лапать моё тело, как тогда – в реке, просто потому что её похотливому владельцу в очередной раз захотелось поиздеваться над анафемой, но ничего не происходит. Последний лёгкий ветерок касается затылка, ероша волосы, последнее касание призрачных пальцев скользит по шее, а затем всё проходит. В комнате вновь становится пусто и одиноко, и лишь тусклый огонёк свечи колышется неспокойно, будто его кто-то потревожил.

Глава 27

Рэйвена нет уже два дня. И с учётом дороги выходит, что с последнего моего припадка прошло уже практически четверо суток, а древнюю Лютого города это не может не беспокоить. У Мори и так силы на исходе учитывая бардак, что творится в мирном секторе, а тут ещё прокажённая на голову свалилась, которой только волю дай и она вспыхнет огромным маяком, зазывая в гости всех фантомов из ближайших секторов.

– Я всё понимаю и не имею против тебя ничего личного, девочка, – сказала она мне сегодня, перед тем как вновь покинуть дом, – но если до завтрашнего утра Рэйвен не вернётся, наш с ним негласный договор автоматически аннулируется.

– И что со мной будет? Просто вышвырнешь меня за ворота?

– Вроде того, – не сразу ответила Мори и оставила меня лишь догадываться, что мог означать этот ответ.

А означать он мог что угодно, учитывая все обстоятельства. Так что если Рэйвен не вернётся до завтрашнего утра, а что-то подсказывает мне, что так оно и будет, нужно уже сейчас продумывать свои дальнейшие действия. Куда идти? И как существовать в разрушающемся Лимбе в одиночку?

Выйти за ворота будет не проблемой – кроме Мори никому здесь нет до меня дела. Сектор переполнен, многие заблудшие ночуют прямо на улицах, а некоторые обладают поразительным упрямством и регулярно колотят в дверь дома Мори с угрозами за невыполнение обязанностей древней. И вот из таких коротких, но весьма экспрессивных реплик понять было не сложно, насколько хреново обстоят дела. Лимб продолжает разрушаться, окна лопаются, как мыльные пузыри, территории объединяются, на фантомов нет управы, новеньких из мирных секторов уже никто не забирает, как положено – все силы отрядов во главе с проводниками брошены на укрепление уцелевших мирных городов.

Говорят, на юге таких уже не осталось, как и не осталось ни одного окна.

Лимб стремительно погружается во тьму, как бы