созданы для ходьбы, – вздохнул старик. – Но они сложны. Они не так просты, как бейсбольные биты, пистолеты или пылесосы. Биты хотят бить. Оружие хочет убивать…

– Просто синяк, – сказала Алеф. – По-моему, ребра не сломаны.

– Пылесосы хотят убирать…

Она отвернулась. Бенни разочарованно одернул рубашку.

– У нас дома есть пылесос, который не хочет убирать, – сказал он. – И никогда не хотел. Он не засасывает.

– Это печально, – сказал старик. – Если вакуум не засасывает, он утратил смысл своего существования. Если же ботинок пинает мальчика, он потерял свой нравственный ориентир.

Они находились в служебном туалете в подвале Библиотеки, а Библиотека была закрыта. Как же Бенни попал сюда? Это он весьма смутно помнил. Удар битой, удар ботинком в живот, потом кто-то оттащил от него Фредди. Потом он вскочил и убежал. Держась за ребра и опустив голову, он добрался переулками до Библиотеки перед самым закрытием. Каким-то образом он добрался до Девятого этажа, преодолел страшный пешеходный мост и спрятался под столом в своей кабинке. Голова кружилась от марихуаны и болела от удара, болели ребра, и казалось, что вся Вселенная расширяется и сжимается в ритме этой пульсирующей боли. Где-то вдалеке библиотекари совершали последний обход, собирая разбросанные книги в тележки, колеса которых погромыхивали с небольшими паузами, а затем стихли окончательно. Бенни слышал все мелкие шумы, которые издает здание, устраиваясь на ночь: низкий гул вентиляционных отверстий, гул системы осушения, щелчки, жужжание и вой, производимые панелями, таймерами и автоматическими переключателями, которые управляли обширной и сложной системой вентиляции. Из Переплетной поднимался холодный ветер, издавая глухой тоскливый звук, похожий тот, который издает горлышко бутылки, если в него подуть. Где-то далеко внизу включили пылесос для чистки ковров, и его басовитое гулкое жужжание убаюкало Бенни. Он свернулся калачиком на том боку, который не болел, и заснул. Там и нашла его Алеф несколько часов спустя, и Бенни ещё раз проснулся нос к носу с ее хорьком.

Она только раз взглянула на его лицо и, молча взяв за руку, повела его вниз по застывшему эскалатору, а оттуда по служебной лестнице в подвал. Эхо их шагов заглушал какой-то непонятный гул, который становился тем громче, чем ниже они спускались. Они долго спускались по спирали, пока не добрались до тяжелой двери в подвал, где висела табличка с надписью «Обработка книг – посторонним вход воспрещен». Алеф распахнула дверь, и гул ворвался в лестничный колодец.

– Заходи, – негромко сказала она.

Шагнув в дверной проем, Бенни остановился. Он стоял на краю большого бетонного атриума[51], заставленного тележками и сортировочными столами. Над его головой вилась сложная система пандусов, желобов и конвейерных лент для перемещения книг на пункты их обработки. Раньше он видел всю эту аппаратуру с высоты, зачарованно следя за механическим движением ремней, но сейчас все устройства застыли в неподвижности. Бенни запрокинул голову и поглядел на сводчатый верх нового крыла, где в тусклом свете на девятом этаже поблескивали балки узенького пешеходного моста. Сколько раз он останавливался на этом мосту и смотрел через перила вниз, и вот он здесь, внизу. Бенни шагнул вперед, но Алеф схватила его за руку.

– Нет, не сюда. Там Переплетная. – Она повела его в другую сторону, в комнату для персонала, где ждал Би-мен.

Комната для служебного персонала была обставлена скудно. Там был грязный серый диван; стояли стулья, прослужившие несколько жизней в оформлении разных подразделений библиотеки и переведенные в конце концов в подвал. Имелся и кухонный уголок, оборудованный кофеваркой, микроволновой печью и раковиной. В углу одиноко стоял старый кухонный стол «Hoosier» с оббитой местами белой эмалью на столешнице и крашеными деревянными ножками. Беженец из фермерской кухни 1940-х годов, он выглядел неуместным и невзрачным в безликой служебной обстановке.

Алеф провела Бенни в туалет и наложила повязку – впрочем, это вы уже знаете. Затем она убрала аптечку и отвела его обратно в комнату для персонала и велела лечь на диван. Когда Бенни, освобождая место, отодвинул в сторонку ее куртку и рюкзачок, рюкзак вдруг затрясся. Бенни отпрыгнул, но это оказались всего лишь ВАЗ, которые спали в кармане рюкзака. Они высунули голову, одарили Бенни взглядом, полным обиды и раздражения, и снова скрылись в рюкзаке.

Бенни сел и осмотрелся. Славой готовил в микроволновке попкорн и грел воду для чая. Его кейс стоял на столе рядом со стопкой бумаги, похожей на рукопись. Действие травки постепенно проходило, и Бенни начал осознавать необычность ситуации.

– Ребята, а что вы здесь делаете?

– Сегодня вечером у меня встреча в городе, – сказала Алеф, доставая из рюкзака свитер. – А у Славоя кончилась бумага, поэтому мы перебрались сюда.

Она стояла рядом с Бенни, и ее торс был на уровне его глаз. Когда она подняла руки, надевая свитер, у нее задралась футболка.

– И библиотечное начальство разрешает вам тут жить?

Бенни заметил над поясом ее джинсов верхнюю часть еще одной татуировки. Ему стало интересно, что там изображено и далеко ли вниз уходит картинка. В пупке у Алеф был пирсинг – серебряное колечко.

Выражение лица Алеф, показавшегося из ворота свитера, говорило «какой глупый вопрос». Она указала на Би-мена, который рылся в холодильнике для сотрудников.

– Нет, конечно. Просто у него есть друзья из обслуживающего персонала, которые нас впустили. Большие любители поэзии.

– Это те двое парней, с которыми он пил водку в туалете?

– Ну да. – Она начала копаться в своем рюкзаке, и хорек вновь высунули голову, готовые снова возмутиться. Но, увидев, что это Алеф, они зевнули и бросили злобный взгляд на Бенни.

– Как ты меня нашла? – спросил Бенни.

– Это ВАЗ тебя нашли.

– А как ВАЗ узнали, что я там?

Алеф снова состроила гримасу, мол, ответ настолько очевиден, что ты, должно быть, идиот.

– Они же хорек, Бенни. Это их основное занятие…

Интонация ее голоса больно его задела. Хорек бросили на него самодовольный взгляд. Бенни почувствовал, что у него покраснели щеки, и отвернулся, чтобы Алеф не видела.

– Эй, – сказала она, потом села на диван рядом с Бенни и положила руку ему на колено. – Я не хотела тебя обидеть. Просто я о тебе беспокоилась.

Он не верил своим ушам. И колену тоже. Он опустил взгляд: действительно, там лежала ее рука. Бенни затаил дыхание и старался не двигаться, чтобы Алеф не убрала руку, чего колено ему никогда бы не простило, но при этом он понимал, что ему нужно что-то сделать, как-то ответить. Он хотел сказать ей что-нибудь приятное, но не смел. Сердце бешено колотилось о поврежденное ребро, и казалось, стоит открыть рот, оно вскарабкается по горлу, бросится