— Меня обычно величают «почитаемый и почтенный», — привычно объяснил Крисп.

Ипатий быстро обрел прежнюю самоуверенность.

— Почитаемый и почтенный, говорите? Замечательно! — Торговец, лет около пятидесяти, был холеный, упитанный и смышленый на вид. — Как я уже упоминал в своем письме, почитаемый и почтенный господин, у нас есть общие интересы.

— Упоминали, — согласился Крисп. — Но не сказали, в какой области.

— Никогда не знаешь, в чьи руки может попасть письмо, — заметил Ипатий. — Позвольте, я объясню. Мы с сыновьями привозим ценные меха из королевства Агдер. Некоторое время тому назад его императорское величество, да продлятся годы его жизни, подумывал было издать указ о снижении пошлин на меха. Не стану отрицать, такой благородный поступок принес бы нам немалую выгоду.

— Вот как? — Крисп сложил кончики пальцев вместе, начиная понимать, куда ветер дует. Ипатий серьезно кивнул:

— Без сомнения. И мы с сыновьями не поскупились бы на выражение благодарности. Поскольку вы так близки с его императорским величеством, вы могли бы при случае посоветовать ему не тянуть с указом. Наши собственные нижайшие просьбы, изложенные в письменном виде, возможно, не имели счастья попасться ему на глаза.

— Возможно, — согласился Крисп. Он подумал о том, что, даже будь Анфим самым что ни на есть прилежным правителем, ему все равно не удалось бы вникнуть во все мелочи жизни империи. А поскольку прилежным Анфима никак не назовешь, он наверняка даже в глаза не видел указ, о котором шла речь. — Почему за меха дерут такие большие пошлины? — спросил Крисп.

— Кто знает, почему глупые законы действуют так долго? — насмешливо изогнул пухлые губы Ипатий. — Чтобы сделать из нас нищих, наверное. — Судя по его виду, трудно было поверить, чтобы ему пришлось в скором времени выпрашивать на улицах подаяние. Что и подтвердили его дальнейшие слова:

— Я тем не менее могу немедленно выложить двадцать монет золотом тому, кто поможет нам добиться справедливости.

— Я с вами свяжусь, — пообещал Крисп. Цветущее лицо Ипатия слегка увяло. Он поклонился и вышел вон. Крисп задумался, подергивая себя за бороду. Этот жест напомнил ему о Петронии, и он решил навестить Севастократора.

— И чем я могу служить почитаемому и почтенному господину на сей раз? — спросил Петронии. Крисп объяснил. — Он предложил тебе всего двадцать? — возмутился Севастократор. — Если согласишься, сдери с него по крайней мере фунт золота! Он, возможно, поскулит, но заплатит.

— Но стоит ли мне соглашаться? — не унимался Крисп.

— Тут я тебе не советчик, друг мой. Сам решай. Мне лично все равно — у меня есть дела поважнее. Но даже если ты не нуждаешься в наличных, возможно, тебе следовало бы выяснить, почему был принят такой закон. Тогда ты поймешь, что в нем надо изменить.

Крисп покопался в истории вопроса — во всяком случае, сделал попытку. Плавать по лабиринтам видесской бюрократии оказалось делом нелегким. Секретарь суда послал его к начальнику архива. Начальник архива — в городское управление эпарха. Адъютант эпарха попробовал послать его обратно к секретарю суда, но тут Крисп взорвался и обложил адъютанта. Тот быстренько подумал — и предложил Криспу податься к таможенному инспектору.

Инспектора на рабочем месте не оказалось, и ждали его не раньше чем через неделю: у него только что разродилась жена. Но когда Крисп сердито развернулся, его окликнул чей-то голос:

— Высокочтимый господин! Могу я помочь вам, высокочтимый господин?

Оглянувшись, Крисп увидел того самого таможенника, который поймал их с Анфимом возле Амфитеатра.

— Все возможно, — не трудясь поправлять не положенное ему по чину обращение, ответил Крисп. — Мне нужно вот что…

— Да, я могу его найти, — заверил таможенник, когда Крисп закончил. — Буду рад отблагодарить вас за доброту хотя бы такой мелочью. Подождите, пожалуйста, здесь, высокочтимый господин. — Таможенник скрылся в комнате, битком набитой ящиками со свитками. В конце концов он появился, отряхивая пыль с рук и туники:

— Простите, что так долго: там у нас ужасный беспорядок. Закон, о котором вы спрашивали, был принят для того, чтобы защитить живших на реке Астрис трапперов и охотников от конкуренции меховщиков из Агдера.

— На реке Астрис? — изумился Крисп. — Но там уже несколько столетий живут кубраты!

— Вы это знаете, и я это знаю, но до закона новости, похоже, не дошли.

— Дойдут! — пообещал Крисп. — Спасибо за помощь.

— После того, что вы для меня сделали, высокочтимый господин, я всегда рад вам служить.

Крисп вернулся в императорскую резиденцию и нацарапал Ипатию записочку: «Вопрос у вас весомый, но недостаточно весомый, чтобы продвинуться вперед». Купец, без сомнения, сумеет понять, что речь идет о весе монет.

Так и вышло. Когда они встретились снова, Иратий первым делом поинтересовался:

— Сколько должен весить наш вопрос?

— Фунта вполне хватит, — заявил Крисп, вспомнив совет Петрония. Голос его звучал ровно, однако в душе он с трепетом ожидал, что Ипатий сейчас взбеленится.

Меховщик только вздохнул:

— Фунт так фунт, почитаемый и почтенный господин. Скомбр все равно обходился нам дороже.

— Да ну?

Когда Скомбр ушел в монахи, все его мирское имущество отошло в имперскую казну. Анфиму на кутежи там хватит надолго, подумал Крисп, гадая про себя, сколько же взяток брал прежний вестиарий.

После того как золото перешло из рук в руки, Крисп предложил Анфиму внести изменение в закон.

— Почему бы нет? — откликнулся Автократор. — Да здравствуют дешевые меха!

Крисп подготовил необходимые документы, и Анфим подписал их императорскими алыми чернилами.

Двенадцать золотых Крисп послал Петронию. Севастократор вернул их с припиской: «Тебе они нужны больше, но намерения я не забуду». Крисп с удовольствием сунул монеты в кубышку, а, поскольку порыв его должным образом оценили, получилось, что он заплатил долг благодарности, не отдав ни гроша.

* * *

Певец открыл золоченый шарик, прочел: «Четырнадцать золотых монет», взвизгнул — не выходя из тональности — и поцеловал Криспа в губы. Поцелуй доставил бы тому больше удовольствия, будь певец женщиной. Но в остальном реакция артиста была лучше не придумаешь. Он понесся через зал, мелодично вопя во всю мощь своих легких.

У большинства Анфимовых гостей четырнадцать золотых монет не вызвали бы ни тени восторга. Как Крисп и ожидал, вид человека, столь восхищенного такой мелочью, развеселил гостей. Ну а для певца выигрыш вовсе не был мелочью.

Посмеиваясь про себя — ибо ему не приходилось испытывать беспокойства по поводу мужских поцелуев с тех пор, как он ушел от Яковизия, — Крисп как следует приложился к кубку с вином. Обычно на Анфимовых кутежах он растягивал кубок надолго, прихлебывая по глоточку. Но сегодня как-то не получилось; в голове у него зашумело.