– Мы скрывали твое… происхождение, чтобы не будить комплексы в Олеге и Даше, – медленно проговорил Вадим. – Для того, чтобы ты не рос с осознанием своей избранности…

– Блин, да все вы правильно делали! Я не о том. – Кирилл вздохнул, провел рукой по волосам. – Знаете, Сергей Евгеньевич написал мне, что я, дескать, за отца не в ответе. Я не должен брать на себя вину, и все такое… Но я не согласен. И я готов отвечать за то, что делал мой отец.

Вадим нахмурился:

– Что же он такое страшное, по-твоему, делал?

– О! – поднял палец Кирилл. – Добрались до сути. Внимание: сейчас я понесу антинаучную ересь.

Он склонил голову набок и уселся на стол, до боли напомнив вдруг Вадиму кумира юности, академика Кулешова. Тот, и перешагнув сорокалетний рубеж, вел себя иной раз совершенно по-мальчишески.

– Не мне вам рассказывать, над какими проектами, в основном, трудился Институт…

– Разумеется. Институт занимался разработкой сверхпрочных материалов.

– Вот именно, – кивнул Кирилл, – что сверхпрочных! Не горящих, не гниющих, не плавящихся и не бьющихся…

– Для нужд космической промышленности, в первую очередь.

– Ну да, конечно. Военная промышленность – не в счет… Но хрен с ним, сейчас уже неважно. Важно то, что в итоге моему отцу удалось создать нечто незыблемое. Неподдающееся никакому воздействию. Ни химическому, ни механическому, ни температурному – никакому! Конечно, сначала производство такого вещества было бы очень дорогим. Но со временем, я уверен – через десять, двадцать лет, – технологию смогли бы удешевить. И вот тогда настала бы настоящая жесть. То есть, сначала, конечно, все бы до смерти обрадовались – круто! Вечная посуда! Вечная обувь! Вечная одежда! А потом наскучило бы. Никто не захотел бы есть из вечных тарелок. Сидеть десятилетиями в одном и том же кресле. Ездить на одной и той же машине… А ведь куда-то все это – старое, отработавшее свой срок не потому, что испортилось, а потому, что надоело – надо было девать. Лет через двести, а может, и раньше, планета превратилась бы в одну сплошную свалку. И вам – моему отцу и тем, кто параллельно занимался этой темой, я уверен, что сверхпрочный материал пытался создать не только он, – отвесила подзатыльник сама природа.

– Антинаучный бред! – объявил обескураженный Вадим. – Ты вообще соображаешь, что несешь?!

– Еще как соображаю. Предупредил же, в самом начале. Мало того, когда-то сам сказал Борису, что это бред! А сейчас все больше думаю, что он прав. Заварили эту кашу вы. Одни творили хрен знает что, другие им не мешали. Потому и погибли почти все. Вы знали, что Сергей Евгеньевич, как мог, собирал статистику? По его данным, восемьдесят два процента взрослых погибло в день, когда все случилось. И еще семь процентов – в следующие три года. Немыслимо, уму непостижимо – умерли сильные и выносливые, а уцелели слабые и беззащитные. Странно, правда? Нелогично? Ни в какие биологические законы не вписывается? А знаете, почему?.. Элементарно. Нас пощадили! Планета дала своим детям второй шанс – шаткий, призрачный, но дала. Почему я и говорю – расхлебывать это все нужно таким, как я.

– Ерунда! – Вадим вскочил. – Чушь собачья. Как могла произойти катастрофа, объясни? Почему?

– А почему вымерли динозавры? – Кирилл припомнил слова Бориса.

Вспомнил, как, горячась, старик метался по кабинету. Курил одну сигарету за другой. А сам он сидел у стола, слушал и поверить не мог в то, что это говорит ученый – так же, как сейчас не верил Вадим.

… – Однозначной теории, из-за чего наступило глобальное потепление, нет. Почему неандертальцы и австралопитеки оказались тупиковыми ветками, а хомо сапиенс до недавнего времени жил и процветал?.. Мы не знаем и объяснить не можем. Что означали наскальные рисунки майя?.. Кому нужны были камни Стоунхенджа?.. Спроси кого угодно – не ответят. Мы ничтожно мало знали о собственной планете, Кирилл! Зато безбожно ее эксплуатировали. Ты когда-нибудь видел фотографии мусорных свалок?

Кирилл покачал головой. Борис метнулся к столу, защелкал клавишами:

– Вот, полюбуйся! За сколько лет перегнивает пластик?

– Смотря какой. Лет за двести, в среднем.

– Вот именно. Я, возможно, сейчас святотатство произнесу… Но, чем дольше живу, тем все более убеждаюсь, что такого рода катастрофа была закономерна. Она должна была случиться, понимаешь?

– Но существовали ведь экологические службы, – пробормотал Кирилл, – мне рассказывали! Люди ведь следили за этим?

Борис грустно засмеялся.

– Такие организации, в большинстве своем, служили всего лишь розовыми очками. По-настоящему миром правил вовсе не разум. Еще больше! Еще дешевле! Еще доступнее! Очередной гаджет в продажу поступить не успевал, а тысячи лучших умов уже трудились над разработкой даже не следующего – того, который придет на смену следующему! Конечно, слово «экология» было знакомо каждому. Но представь себе размышления на эту тему обыкновенного обывателя – в том случае, если обыкновенный обыватель о чем-то подобном вообще задумывался. Да, нехорошо природу загрязнять – но кто-то ведь с этим борется, правда? Ничего же страшного не случится – уж при моей-то жизни точно? А оно взяло – и случилось.

– И вы хотите сказать, – закипая, проговорил Кирилл, – что для того, чтобы выжить, следует вернуться в каменный век? Не добывать нефть, не производить пластики?.. Вы, ученый с мировым именем! А хотя бы металл выплавлять позволите? Или тоже не стоит, чтобы на новую катастрофу не нарваться?

Борис улыбнулся.

– Знаешь, а ты ведь похож на Рэда. Вроде вежливый, воспитанный, но чуть задень – не хуже него огрызаешься… Возвращаться в каменный век я не предлагаю. Использовать энергию можно и нужно. Бороться за свое существование – необходимо! Для чего-то ведь природа вас, детей, уберегла. Но нужно сделать и правильные выводы из того, что случилось. Ты вот знаешь, с какой частотой люди когда-то меняли свой гардероб?.. Гаджеты?.. Мебель, машины, дома?! И знаешь, какой рынок шел вторым по степени загрязнения окружающей среды? После нефтедобывающего?

Кирилл покачал головой.

– Я сам поразился, когда узнал. Уже, разумеется, после того как все случилось… Рынок модной индустрии, Кирилл! Тысячи километров полок с одеждой и обувью. У меня была знакомая, которая, разбирая свои вещи, непременно находила среди них новые, так ни разу и не надетые. Купленные без необходимости, просто так! А ведь это – килотонны природных ресурсов. Потраченных ни на что! На платье, как у соседки, на телефон, как у коллеги. И нас, зарвавшихся, в конце концов, поставили на место. Нам объяснили, жестоко и доступно, что так жить нельзя. И что отныне все будет по-другому.

– Кто поставил?

– Мать-природа, кто же еще. Довели, что называется. Устала от нас, вот и взбунтовалась.

– … Я тогда тоже брякнул, что это антинаучно, – закончил Кирилл. – А Борис покивал – грустно так. Понимаю, говорит. Предупреждал, что не понравится. Но тут уж – чем богаты, другого объяснения у меня нет. А еще Борис сказал, что никому доподлинно не известно, первые ли мы. И откуда вообще на Земле взялись… Никто ведь по-настоящему ничего не знает. В общем, я не хочу ждать, пока появится новое прекрасное поколение. Я хочу действовать здесь и сейчас. Это справедливо… я думаю.