– Может быть, вам все же стоило бы надеть башмаки, миледи? – спросила Эвилин, неотступно следующая за ней по пятам. – Здесь довольно холодно.

Риэль оглянулась на свою телохранительницу.

– Может, ты оставишь меня ненадолго одну? Я так хочу побыть в тишине.

Эвилин неодобрительно хмыкнула.

– Я могу вести себя исключительно тихо, миледи.

Риэль скрестила руки на груди и сердито посмотрела на нее.

После недолгого выразительного молчания Эвилин вздохнула.

– Ну, хорошо, миледи. Как только услышу, что вы зовете меня, я отважно брошусь вам на помощь.

– Ничего другого я от тебя и не ожидаю, дорогая Эвилин.

Риэль быстро побежала между деревьями по одной из узких мокрых тропинок. Мягкие сосновые иголки усеивали землю, блестящие от росы папоротники хлестали по длинному подолу ее халата. Много столетий назад королева Кейтелл посадила печаль-деревья в садах Бейнгарда в честь своего возлюбленного, падшего ангела Ариавы. Теперь древние деревья разрослись, низко склонив до земли свои узловатые черные ветви, отяжелевшие от толстых гроздьев бледно-розовых цветов.

Наконец Риэль добежала до прудов. Темные и спокойные, они тянулись вплоть до покрытого травой холма, служившего входом в королевские усыпальницы. По обе стороны от высоких каменных дверей, украшенных вырезанными на них семью храмовыми знаками, горели два факела.

Риэль опустилась на колени у края ближайшего из прудов и коснулась пальцами лба, губ, виска, груди, шеи, ладони и, наконец, каждого из своих закрытых глаз.

«Пусть свет Королевы приведет вас домой», – прошептала она молитву в честь усопших королей и королев, покоящихся в катакомбах.

Халат ее намок от росы. Она поднялась на ноги и вдруг услышала тихие возгласы.

Она вгляделась сквозь туман, поднимающийся над водой, и увидела на другой стороне пруда, среди купы печаль-деревьев Одрика. На нем были только брюки и сапоги, обнаженный торс блестел от пота. С Иллюминором в руке он выполнял одно упражнение за другим, рассекая воздух клинком, кружась и уклоняясь от воображаемых противников.

Одного вида его полуобнаженной фигуры, освещенной луной, в сверкающих бликах от летающего в его руках меча, оказалось достаточно, чтобы у Риэль перехватило дыхание. Выражение его лица было предельно сосредоточенным – брови нахмурены, взгляд устремлен куда-то внутрь себя.

– Тебе тоже не спалось? – окликнула его Риэль.

Он повернулся на голос и опустил меч. Его лицо осветила широкая улыбка.

– Я вообще мало сплю в последнее время.

Она направилась к нему по мягкой травяной тропинке между прудами.

– И почему же?

– Ну, даже не знаю. – Он вложил Иллюминор в ножны, вытер лоб платком. – Возможно, все дело в том, что один из моих близких друзей несколько недель подряд оказывается в смертельной опасности, и это не дает мне спокойно спать по ночам.

– Похоже, от твоих близких друзей одни лишь неприятности.

– Вовсе нет. – Он шагнул к ней, и когда лунный свет упал на его лицо, то высветил тени под его глазами, заострившиеся от постоянной тревоги черты. – Я бы с радостью провел тысячу бессонных ночей, если бы только знал, что это поможет уберечь моих друзей от беды.

Ей пришлось отвести от него взгляд, сердце ее билось в бешеном ритме, казалось, где-то уже у горла. Рядом с Одриком ее одиночество ощущалось еще более бездонным и неизбывным, чем раньше.

– Скажи мне, – спросила она, стараясь, чтобы голос ее звучал беспечно, – что ты чувствуешь, когда творишь магию.

Он задумался, потом медленно заговорил, подбирая слова:

– Я чувствую, как будто мои дух, сознание и тело находятся в полной гармонии, как им и положено быть. Как будто все возможно в этот момент, потому что я полностью сосредоточен на цели и мне все подвластно. Я чувствую, как поет мое тело, словно после хорошей разминки.

Риэль тут же представила себе Одрика в залитой солнцем постели, раздетого, с взъерошенными кудрями, сонно потягивающегося всем своим великолепным поджарым телом.

Она облизнула пересохшие губы и прошла мимо него. От его близости воздух потрескивал и дрожал, согревая ее.

– У тебя исключительное самообладание, – пробормотала она. – Может ли оно когда-нибудь… отказать тебе?

– Не уверен, что понимаю, о чем ты говоришь.

«Разумеется, не понимаешь», – раздраженно подумала она. Но это было несправедливо по отношению к нему. Только потому, что она была на грани срыва, измучена бессонницей и напугана мыслью о том, куда мог деться Кориен, что он сейчас делает, существуют ли другие ангелы и вернется ли он когда-нибудь к ней, – все это не давало ей права срывать свой гнев на Одрике.

Он ведь не сделал ничего плохого. И никогда не делал.

– Ты никогда не делаешь ничего неправильного, – сказала она резче, чем хотела. Вот и все ее благие намерения не выплескивать свое раздражение на Одрика.

– Ты не права. Я тоже нарушаю правила, – сказал он, смеясь. – Напомнить тебе о неких запретных скачках?

– Я говорю не о побеге из дома или нарушении правил, установленных нашими родителями. Я имею в виду действительно неподобающие вещи. Ты обладаешь огромной силой, но приходилось ли тебе когда-нибудь?.. А, ладно, не бери в голову. Конечно, ты ведь у нас образец добродетели. – Риэль отвернулась и села на влажную землю. – Я сама не знаю, что болтаю, – пробормотала она, обхватив себя руками, словно ее бил озноб. – Мне необходимо поспать, но я не могу заснуть. Мой разум мечется по кругу.

Через мгновение она подняла глаза и увидела, что Одрик устроился на траве рядом с ней. Она разочарованно отметила, что он надел свою тунику.

– Если ты попытаешься объяснить, – мягко сказал он, – я выслушаю.

Она долго смотрела на свои пальцы, зарывшиеся в мокрую траву. Скоро рассвет; ей нужно будет вернуться домой и начать очередной день. Еще один день тренировок с отцом и корпения над книгами в библиотеке Храма Ночи с Людивин, чтобы подготовиться к следующему испытанию. Днем у нее была назначена встреча с Архонтом. Он настаивал на постоянных беседах, во время которых расспрашивал о ее здоровье, о состоянии ее ума, о том, что она ела и пила, как она спала, какие сны видела.

Если бы вы только знали, что мне снится, ваше преосвященство.

Одрик положил свою теплую руку на ее запястье.

– Риэль, в чем дело? – ласково прошептал он. – Расскажи мне.

Она медленно подняла на него глаза. Он был сейчас так близко, что она могла пересчитать все его густые ресницы, и ей вдруг представилось, как она целует нежную кожу вокруг его глаз.

– Во время испытания металлом, – прошептала она, – когда я поняла, что сделал Архонт… что он посадил детей в ту клетку вместе со мной, – она сглотнула и закрыла глаза, – я хотела… заставить его страдать.