– Обвинения? – Блайт замолчал, мысленно перебирая в памяти все, что могло быть сочтено нарушением верности трону. Подобных событий нашлось немало… ему далеко не всегда удавалось следовать букве закона. Как и любому, кто этот закон охраняет. И все же особой вины за собой он не ощущал. Другое дело, что в Империи имелись сотни людей, желающих Консулу долгой и мучительной смерти. Юрай Борох, вне всякого сомнения, относился к их числу, а то и возглавлял список. – И в чем же меня обвиняют?

– Вы отдали приказ отравить колодцы в Тимрете. Вы организовали побег Алкета Гарда. Вы передали Ордену детальную информацию о планах готовящейся военной кампании. Вы приложили руку к гибели флота, сожженного магами Альянса. Это основные.

– Бред… – усмехнулся Блайт. – Все бред, кроме разве что шутки с передачей военных планов.

– Вы и в самом деле сделали это? – На лице старика было написано безмерное удивление.

– Ну да, сделал. – Блайт пожал плечами. – Кстати, Император был в курсе всего. Но это к делу не относится. Скажите, Шабер, почему вы мне это сообщили? Из-за чего нарушили нейтралитет, которого придерживались всю жизнь? Вы хоть понимаете, какие последствия может иметь ваш визит? Лично для вас?

– Понимаю, – спокойно ответил старик. – Прекрасно понимаю. Мой маленький маскарад с капюшоном вряд ли надолго обманет шпионов… Триумвирата, Братства, все едино. Разумеется, за вашей резиденцией следят днем и ночью, и ни один посетитель не остается без внимания. Меня опознают не позднее утра. Потом меня схватят, подвергнут допросу и, вероятно, убьют.

– Вы говорите о смерти столь спокойно…

– Мне осталось жить недолго. – Шабер медленно приложил руку к груди. – Два дня назад личный лекарь его величества сообщил, что дальнейшее лечение бесполезно. Он сделал все, что мог.

– Но почему вы решили пожертвовать последними днями ради меня?

– Пять лет назад ваши люди задержали мальчишку, который плохо отзывался об Императоре. По закону его следовало казнить. Вы не сделали этого, Ангер, вы приказали выпороть Дарика, а затем отпустить… Могу я узнать причину?

– Если бы я сажал на кол всех, кто плохо отзывается об Императоре, мне следовало бы начать с себя, – буркнул Блайт.

Он не имел ни малейшего представления, о ком говорил старик. Сколько подобных мальчишек и девчонок прошло через казематы Тайной стражи за прошедшие годы? Сотни? Каждому из этих сосунков казалось, что именно в их руки, в их головы Эмнаур вложил понятия высшей справедливости. Молодость, молодость… хорошая порка многим помогала понять их место в этой жизни. Остальные рано или поздно все же оказывались там, куда стремились с самого начала, – на плахе.

Блайт никогда не отправлял на казнь тех, кто попадался в его руки в первый раз. Само собой, столь мягкое отношение не распространялось на убийц, насильников и прочую шваль. Но убивать молодых оболтусов лишь за пару необдуманных слов?

– Простите, Шабер, но я не помню этого парня.

– Это не важно, – пожал плечами старик. – Теперь это совсем не важно. Дарик был моим внуком, Ангер. Я вижу по вашим глазам, что этого вы не знали, верно? Знаю, вы, Консул, как и другие, дорого дали бы за столь мощный рычаг воздействия… Увы, порка не пошла внуку на пользу, он принял участие в бунте и был убит гвардейцами. Но я запомнил… и сейчас хочу отплатить вам за тот случай, Консул. Вы дали мальчишке возможность выбора. Я возвращаю ее вам.

– И что, по-вашему, я должен сделать?

Консул думал о том, что на самом деле скрывается за словами старого дворецкого. Провокация? Или искреннее желание помочь? Поверить и в то, и в другое было одинаково сложно. Блайт прекрасно понимал, что выдвинутые против него обвинения смешны, и первые же ответы, данные под воздействием «оков разума», докажут его полную невиновность. Только вот не в надуманных обвинениях состоит план Бороха – если принять слова старого дворецкого за истину, и идея ареста Консула действительно принадлежит верховному жрецу. О, дело совсем в ином: в присутствии Императора (а нет сомнения, что его величество соизволит присутствовать на допросе) получить возможность задать Консулу несколько совсем других вопросов.

И Блайт даже знал, о чем будет идти речь. При правильной постановке вопросов Консул, вынужденный отвечать одну только правду, наговорит на десять смертных приговоров самому себе. Наговорит такого, что даже испытывай Унгарт к своему слуге самое искреннее расположение, он просто не сможет поступить иначе.

«Ты нарушал закон?»

«Да».

«Ты помогал преступникам уклониться от наказания?»

«Да».

«Ты поддерживал заговоры?»

«Да».

Это самые простые вопросы. Нет сомнения, что в архивах Бороха имеется огромное количество тщательно учтенных промахов Консула. Промахов, которым нет ни единого доказательства – и завтра он, Ангер Блайт, будет сам свидетельствовать против себя. Не лучшая перспектива.

– Я не знаю, что вам делать, Ангер. – Старик смотрел всесильному Консулу прямо в глаза, чуть заметно улыбаясь. – Решайте сами.

Он медленно поднялся, вновь накинул на голову капюшон.

– Я пойду, пожалуй.

– Я провожу вас, Шабер. Только еще один вопрос… Я ведь знаю, что Император разговаривал с Борохом наедине. Как вы могли подслушать этот разговор?

Из-под накинутого капюшона послышался смешок.

– В любом доме нет никого осведомленнее слуг. Вы, благородные господа, не обращаете на нас внимания, а мы слышим все. Вы оберегаете секреты тайных проходов, построенных в ваших дворцах, – а каждый слуга прекрасно знает, как открыть ведущие туда двери. Вы уверены, что ваша беседа за закрытыми дверями останется неизвестной вашим врагам, но ее наверняка услышит кто-нибудь из слуг.

– Я все это знаю, Шабер… – тихо заметил Консул.

– Тогда следует ли мне отвечать? Прощайте, Ангер. Вне зависимости от принятого вами решения, мы больше не увидимся.

Он подошел к двери, распахнул резные створки. Блайт вышел следом, взглядом давая понять стражу, что все в порядке. Затем, подумав, остановился.

– Проводите нашего гостя к выходу, – приказал он.

Страж коротко кивнул. Это был обычный приказ – а Блайт мог дать и иное указание, весьма созвучное, только вот в этом случае гость попал бы прямиком в подвалы этого здания, где его ожидала не слишком приятная встреча с магом-дознавателем, а то и с палачом.

Блайт вернулся в кабинет. Он прекрасно понимал, что особого выбора нет. Если дворецкий сказал правду, утро принесет арест. Встанут ли бойцы Тайной стражи на защиту своего Консула? Пойдут ли против воли Императора и верховного жреца Триумвирата? Ангер покачал головой – рассчитывать на подобное не стоило. Для двоих-троих верность человеку может оказаться важнее верности стране и короне, но им этот выбор будет стоить жизни.

Быть может, правильнее всего будет не ставить старых друзей перед выбором?