– Хорошо. – Унгарт Седьмой стиснул пальцы в кулак. – Пусть к завтрашнему утру Консула доставят во дворец. Я хочу, чтобы при этом к нему относились со всем приличествующим уважением, Юрай. Он приглашен, а не арестован, надеюсь, это понятно? Я буду присутствовать при допросе.

Старик склонил голову.

– Как будет угодно вашему величеству.

Он поднялся, еще раз поклонился Унгарту – скорее кивок, чем поклон, – и вышел медленной шаркающей походкой. Дряхлый, измученный годами старик. Один из самых влиятельных людей в Империи. И он же – один из самых опасных. Глядя на закрывшуюся за верховным жрецом дверь, Император скрипнул зубами.

– Что ж, Юрай, я отдам тебе Блайта, если он виновен. Но когда-нибудь придет и твой черед.

Поленья весело потрескивали в огромном камине, распространяя по комнате восхитительные волны тепла и пляшущего, неровного света. За окном уже стемнело, но Блайт не зажигал лампы – в заливающем кабинет сумраке огонь в камине выглядел особенно ярко. Ангер любил просто сидеть в кресле с бокалом вина, молча смотреть на огонь. Когда в последний раз он мог позволить себе такую роскошь? Месяц назад, больше? Дела заполняли все свободное время… да что там говорить, нет и не может быть у Консула Тайной стражи свободного времени. Сутки делятся на две очень неравные части – служба и сон. Второй частью иногда приходится жертвовать ради первой.

Кабинет был полностью восстановлен после того разгрома, что устроила здесь леди Рейвен. Блайт некоторое время занимал другое помещение – но там ему работалось хуже. Он привык к этим стенам, к этому виду из окна, когда все вокруг окрашены в чуть зеленоватый цвет из-за наглухо перекрывающего оконный проем несокрушимого магического стекла. Блайт усмехнулся – да уж… оно оказалось не таким несокрушимым. Он немного недооценил леди Рейвен – зато во всем остальном не ошибся. Она успешно выполнила возложенную на нее роль, сумев обойти те немногие препятствия, которые Блайту не удалось вовремя убрать с ее пути. Правда, арХорн и арГеммит оказались несколько предусмотрительнее, чем того хотелось бы Империи, но в целом кампания развивается неплохо. Разумеется, Унгарту хотелось бы видеть Орден брошенным на колени, но это изначально было слишком маловероятным. Падение Торнгарта – вот то, на что можно было рассчитывать при наилучшем исходе.

Впрочем, эти вопросы уже вне компетенции консула. Он реализовал свой план. Успешно реализовал – горный отряд перешел через перевалы, не встретив даже намека на сопротивление. Все остальное – дело армии.

Сейчас его больше волновали не военные действия в Инталии, а то, что происходило здесь, в Броне. За годы, проведенные на тайной службе, Блайт научился чувствовать грядущие неприятности – весьма полезное свойство для человека, в чьи обязанности, кроме прочего, входит подавление мятежей в стране. Желательно до того, как они начнутся. Еще лучше – когда в головах будущих главарей мятежа появится первая мысль об измене.

Обычно это ему удавалось. В Империи уже давно не было серьезных волнений. Разумеется, отдельные попытки бунта случались – но Блайт предусмотрительно не принимал мер сразу, давая подобным кострам немного разгореться. На пламя пожара как мотыльки слетались недовольные со всего Гурана – после чего их можно было прихлопнуть всех разом. Этот метод применялся веками и практически всегда успешно.

Сейчас Консул вновь ощущал, что тучи сгущаются. Во время любой войны недовольные множатся быстрее, чем в мирное, сытое и спокойное время. И не было ничего удивительного в том, что отсутствие значительных успехов армии порождает волнения… Только вот Блайту казалось, что угроза нависла не столько над безопасностью Империи, сколько над ним самим.

В дверь постучали. Консул с трудом оторвал взгляд от пламени, повернулся к двери.

– Войдите.

Дверь распахнулась, на пороге стоял воин в легкой кольчуге, поверх которой был наброшен черный плащ.

– Господин, – он склонил голову, – вас хочет видеть какой-то человек. Он отказался назвать свое имя и прячет лицо.

– А зачем он хочет меня видеть, тоже не сказал? – усмехнулся Консул.

– Он говорит, дело не терпит отлагательств. Они всегда говорят это, господин.

– Передай, что ему повезло. Именно сейчас у меня есть немного свободного времени. Пусть войдет.

– Это может быть опасно, господин. Заставить его открыть лицо?

– Не стоит… Я могу о себе позаботиться.

– Как прикажете, господин.

Спустя несколько минут дверь открылась снова. В кабинет вошел невысокий человек, лицо которого было полностью скрыто под широким капюшоном черного плаща. Человек остановился на почтительном расстоянии от Консула, оглянулся и, убедившись, что дверь захлопнулась, откинул капюшон.

Некоторое время Блайт смотрел на гостя, затем покачал головой.

– Что творится в Империи… Какие потрясения смогли привести вас ко мне? Прошу, присаживайтесь.

Гость по-стариковски медленно, словно боясь повредить измученное возрастом тело, опустился в кресло. Водянистые глаза разглядывали Консула.

– Я рад встрече, – признался Блайт, и его слова были искренними.

Он уважал этого человека – одного из немногих людей в Империи, нашедших в себе силы отказать Тайной страже в предоставлении информации. Бытовало мнение, что подобные упрямцы неизменно отправлялись на дно ближайшего водоема с камнем на шее. Более того, подобные слухи активно распространялись и самой Тайной стражей. Но на самом деле подобных упрямцев обычно оставляли в покое – лишь потребовав не предавать гласности суть сделанного предложения и данного ответа.

Этому старику предложение делалось трижды – его возможности по доступу к информации были весьма значительны. И все три раза был получен категорический, хотя и выраженный в мягкой форме отказ.

И вот Лидден Шабер, дворецкий его величества Унгарта Седьмого, Императора Гурана, лично пришел к Консулу Тайной стражи.

– Прежде всего, – прозвучал в тишине кабинета хриплый голос, – я хотел бы, Консул, чтобы вы поняли одну вещь. Я по-прежнему не намерен информировать Тайную стражу о… в общем, ни о чем.

– Ни мгновения в этом не сомневался, – позволил себе самую капельку слукавить Блайт. – Тогда, возможно, я смогу быть вам чем-нибудь полезен?

– И это не так, – покачал головой Шабер. – Мне ничего не нужно.

– Тогда я не понимаю…

– Все очень просто, Консул… – Старик несколько мгновений помолчал, затем невесело усмехнулся. – Все очень просто. Сегодня я понял одну очень простую вещь: как бы ты ни служил господину, он всегда может принести тебя в жертву. И при этом не будут приняты во внимания никакие заслуги. Признаться, я должен был понять это очень давно…

– Мне кажется, я не вполне понимаю… вам угрожает опасность?

Старик усмехнулся.

– Нет… дело в том, что два часа назад я услышал один разговор… Юрай Борох выдвинул против вас обвинения, Консул. И Император принял их. Завтра утром вас ждет арест и допрос под «оковами разума».