На парковочной площадке не было ни одноймашины. Сначала я удивилась, но потом вспомнила: полпервого ночи. Вроде, яявилась не к началу вечеринки, задержалась на протокольные тридцать минут и всеравно оказалась первой. Или у «зарубинских» принято приходить еще позднее? Новедь не на сборище, которое «стартует» в полночь! Ладно бы Петр созвал гостейна шесть часов вечера, тогда, конечно, большинство притащилось бы к девяти!

Я вышла из машины и поежилась. Что-то малопохоже на веселье – ни музыки, ни многочисленной прислуги, лишь от краяплощадки ко мне спешит парень в черном костюме.

– Вы в гости? – запыхавшись, спросил он.

– Приглашение было передано в устной форме, –на всякий случай сказала я.

– Петр Сергеевич просили извиниться, –зачастил охранник, – вечеринка… того… не будет ее… по семейным обстоятельствам.

– Что случилось? – насторожилась я.

– Э… жена его… то есть уже не супруга… но всеравно… – принялся объяснять секьюрити. – Петр Сергеевич никогда бывших небросает, он слишком порядочный. Всем помогает, денег дает! Когда предпоследняяего жена палец сломала, он лично ее в больницу отвез, сам за руль сел. Нешофера послал, не охрану. Такое не всякий муж сделает. Удивительный человек!

– И с кем из бывших жен на сей раз случилсяказус? – стараясь не рассмеяться, спросила я. А про себя подумала: Зарубину непозавидуешь, чем шире круг жен, тем больше забот. У каждой супруги по две рукии столько же ног, значит, одних сломанных конечностей может быть двадцатьчетыре штуки.

– Нина в аварию попала, – понизил голосохранник. – Она, если честно, гоняла, как ведьма на помеле. Виктор Николаевич,наш начальник службы безопасности, говорил хозяину: «Петр Сергеевич, непокупайте Нине „Ламборджини“, возьмите ей тихоходку. Нехай на „Ролс-Ройсе“рассекает. Убьется ведь! Ну никакого понятия! В поворот на ста пятидесятикилометрах входит». Да только Нина хотела автомобиль, как у остальных, вот иустроила мужу скандал. Петр Сергеевич человек мягкий, он женские слезы видетьне может. Купил-таки спортивные колеса, но попросил Нину: «Пообещай негонять!». Но это ж как наркомана уговаривать шприц не трогать! Нина побожилась,а сама…

– Что с ней? – перебила я болтуна.

– Нашли под горой. Здесь дороги сложные –петляют и узкие. По таким, чтобы ездить, особая осторожность требуется, – вновьпустился в объяснения парень. – Не справилась Нина с управлением и в пропастьнавернулась. Да еще в таком месте – в Аидовой яме.

– Где? – не поняла я.

– В Аидовой яме, – повторил охранник. – Здесьтак то место зовут. Аид – это…

– Царство мертвых, знаю, читала в детствелегенды и мифы Древней Греции вместо сказок. А с чего такое название?

– Дорога резко сужается, затем круто поворачивает,и если быстро нестись, можно в пропасть слететь. И карниз нависает! Никто сшоссе не увидит, что в яме машина валяется. Если в нормальном месте внизулететь, то сразу обнаружат – другие люди поедут, заметят аварию. А в яме нет.Говорят, Нина там пару дней пролежала.

– Она умерла? – вздрогнула я.

– Жива! – обрадованно сказал охранник. – Нучисто кошка! Провалялась без сознания и не померла. Ее дорожная службаобнаружила, они знак заменить приехали – там предупреждение стоит, так его«Ламборджини» сбил – ну и увидели на железке остатки желтой краски. ПовезлоНине, что знак сковырнула, а то бы точно на тот свет уехала. Автомобиль наметаллолом теперь пойдет. Нину в больницу отвезли, Петр Сергеевич туда рванул,вечеринку на завтра перенесли. Уж извините, наверное, до вас не дозвонились. Невсех предупредить успели. Колесников только что прикатывал. Знаете ФеликсаСеменовича? У него фабрика соков.

– Да, спасибо, – кивнула я, – понятно.Надеюсь, Нина поправится.

– Вот уж чего не знаю, – помрачнел охранник. –Вроде она здорово переломалась. Не удивительно, раз в Аидову яму навернулась.

– А где это место? – спросила я.

– Совсем рядом, на выезде из Сантири, тамуказатель стоит «Мален – тридцать километров». На Мален чуток проедете, и будетповорот изгибистый.

Я поблагодарила вежливого парня и медленнопоехала во Флоридос. С осторожностью миновала новенький дорожный знак, конечно,не увидев в темноте коварной Аидовой ямы.

Интересно, на вилле Эммы кто-нибудь есть?Насколько я поняла, Антон и Алена остановились в гостинице, расположенной вСантири. Может, там Феба? Надо бы сходить туда…

Отдав машину парковщику и обняв апатичногоЛео, я громко сказала:

– Пойду спать!

– Чмоки во все щеки, – неожиданно ответилгрек. И, заметив мое изумление, добавил: – Говорить так сэр Михайлов научить.Сказать так хорошо на ночь!

Я кивнула и пошла к бунгало. Незнакомый мнегосподин Михайлов большой шутник. Хорошо еще, что он не вложил в уста наивногогрека совсем уж неприличные выражансы. Хм, чмоки во все щеки… Впрочем, дажемило звучит.

Оставив Лео в своем номере, я осторожноспустилась на общий пляж, прошла немного пешком и очутилась у виллы Эммы. Вилласмотрела на мир темными окнами. На секунду мне стало страшно: говорят, что вдомах скапливается энергетика хозяев, и если это так, то в особняке не осталосьничего хорошего – в нем жила страдающая физически и морально женщина, котораяскончалась не своей смертью. Конечно, я не верю во всякую ерунду типаастральных тел, призраков и «хвостов кармы», но все же, если б я знала историюЭммы, никогда бы не купила ее виллу даже за три копейки. Несчастье заразно, какчума, оно передается воздушно-капельным путем.

Я подергала входную дверь, и та неожиданноподалась – вилла была открыта. Крайне удивленная этим фактом, я вошла в холл,ощутила, как и в первый свой визит, невыветриваемый запах табака и, несдержавшись, чихнула. Да уж, покойная хозяйка и правда дымила паровозом,прокоптила стены, мебель, драпировки. Чтобы избавиться от сигаретного духа,здесь придется делать ремонт.

Внезапно из глубины дома послышалось елеслышное:

– Апчхи!

Я вздрогнула. Если это эхо, то оно весьмалениво, отзывается с приличным опозданием. Но маловероятно, чтобы в доме,заставленном мебелью, был тот же звуковой эффект, как в громадном пустом залеили в горах. Значит, в особняке кто-то есть.

Я схватила стоявшую в подставке большую тростьи заорала:

– Кто здесь? Выходите немедленно! Сейчас сюдаявится полиция! Дом окружен!