В результате в колхозе остались два китайца. Чем приглянулся вдове Парамонихе Чан, немолодой, невзрачный и молчаливый, да так, что она уговорила бабский актив походатайствовать за его натурализацию, председатель не знал. Но надо отдать Чану должное, хозяйство и детей, что общих, что жениных он содержал справно. Второй, приехавший совсем еще мальчишкой, веселый и общительный, обрусел на удивление быстро, так что сейчас председатель порой забывал, что Ванька, в которого как-то быстро и незаметно превратился урожденный Ван, собственно говоря китаец. Что было в его прошлом, единственном, что выбивало его из хорошего расположения духа и заставило уже на второй сезон попроситься остаться зимовать, так никому узнать и не удалось. Хотя проблемы с ним тоже были. Особенно, когда две девки всерьез подрались в борьбе за его внимание, а ребята намылились за это набить морду самому Вану. Закончилось все хорошо, ну кроме штрафа за прогул всем участникам коллективной пьянки, да и женился он в конце концов совсем на другой. Еще одного китайца присмотрел себе начальник МТС, сперва тот трудился у них помощником механика, а сейчас поехал учится в техникум, в областной город, за казенный счет. И поговаривают, что после отработки его направят в институт, так как золотыми у Фа оказались не только руки, но и голова. Бегавшие по селу три китайчонка, матери которых имя их отцов оставили при себе, колхоз особенно не затрудняли. Матерей конечно, осуждали, но как-то не особенно рьяно. Было подозрение про четвертого, но тут уверенности не было.

В клуб привезли телевизор. Теперь, по вечерам народ собирался там, как в кино. И говорили уже в шутку, а может и всерьез, что впору наш клуб повысить до Дома Культуры — и тогда, нашу деревню до села, если бога нет (прим. авт. — в дореволюционной России, село отличалось от деревни наличием церкви). А зимними днями молодежь прибегала в клуб почитать — чаще, не книги из библиотеки, давно уже перечитанные, а свежие журналы из района, «Вокруг света» и «Техника молодежи».

Из репродуктора звучали новости — война в Китае, где на реке Янцзы армия Китайской народной республики сражается с подлыми наймитами американского империализма. А дальше был концерт, посвященный очередной годовщине Великого Октября

Юрий Смоленцев. Москва, 24 сентября 1950.

Лючия пыталась влепить мне пощечину. Затем бросилась мне на шею, и разрыдалась. Любимые женщины — они такие. Особенно когда в положении.

— На учения уезжал?! А у меня чуть сердце не остановилось, когда я в газете прочла!

Она была уверена — что раз Генрих Гиммлер, то его охраняла целая армия фанатиков-нацистов. И еще американцы. То есть, операция была — столь же трудная и опасная, как мы фюрера брали!

Забегая вперед, скажу — что так и было в фильме «Объект 36–80», снятом в этой истории в 1962 году. Где был Гиммлер, ногой открывающий дверь в кабинет норвежского короля и составляющий зловещие планы совместно с американским послом — и его штаб, многоэтажный подземный бункер, «бывшая база немецких подлодок», где у каждой двери стоят автоматчики в эсэсовских мундирах, а в пещерах у причалов ждут приказ фашистские субмарины — а наверху база ВМС США и во внешнем периметре американские морпехи, охраняющие «секретный объект». Городок и рыбацкий порт при базе — население, конечно, не знает о соседстве, но по улицам ходят громилы с повязками «асгарда», избивающие всякого, кто «не так посмотрел». Но входит в порт мирный траулер, с группой «песцов» — и в группе есть девушка-боец, итальянка Анита, прикрывающая спину командиру — Лючия на съемках с аквалангом ныряла сама, без дублерш — хотя где это видано, чтоб мы обычными аквалангами пользовались, от которых пузыри наверх? Боевые сцены эффектные — как мы на базу проникаем под водой, по пути успев сразиться с акулами, и в бункере эпизод в стиле «Индианы Джонса», вражеские трупы штабелями, все горит и взрывается, а мы спешим назад со спеленутым рейхсфюрером, на борт судна, и в море выходим — шторм, волны, молнии сверкают — за нами гонится американская эскадра, но тут всплывает атомарина, успевает наших снять (как эпизод пересадки снимали, в бассейне, а на экране выглядит как шторм баллов в восемь, это рассказ отдельный)! Ну и конечно, морское сражение, и тонущий американский авианосец — и как водится, наши побеждают. Вот только в самом финале, где главный наш герой (вроде как я) и Анита в Ленинграде по набережной идут в белую ночь, пришлось дублершу искать, поскольку Лючия даже перед камерой целоваться с артистом отказалась категорически, грех это по ее католической морали.

И не расскажешь ведь, что лично для меня самым трудным в том деле было после заниматься писаниной. Хотя отчет, написанный после дела каждым участником, это не бюрократия, а опыт, который тем пойдет, кто после нас. Но муторно — от руки писать, причем сначала начерно, сразу после, пока еще ничего не забылось, затем набело переписать — кто привык к компьютерной правке текста, тот меня поймет! Часть первую я набросал еще на борту «Электрона» — а оставшееся время перехода банально проспал. После того как «Воронеж» вступил нам в охранение, никакой угрозы с воды или из-под воды быть не могло. В сам Нарвик атомарина не заходила, сдав нас под конвой «Статному» и «Свирепому», а затем и истребители над нами стали летать. Так что можно было позволить расслабиться.

И видели бы вы рожу рейхсфюрера, когда его уже в базе на палубу вывели, и он понял, к кому в плен попал! Вот только не было у него ампулы с ядом, уж это мы проверили. А нам забота, дорогих гостей сначала на гарнизонную гауптвахту везти, срочно освобожденную — вот порадовались гарнизонные «залетчики»! — а после на аэродром, после кому-то здорово влетело, что самолеты немедленно не были готовы. Везли конвоем с бронетехникой, задействовав целый батальон морской пехоты в охрану и оцепление — в героизм асгардовского подполья, решившего отбить пленника посреди советской военно-морской базы не верилось, а вот попытка англичан или американцев рейхсфюреру рот заткнуть была вполне вероятна, выстрел снайпера, или взрыв фугаса, или нападение диверс-группы с базуками — так что бдили всерьез. В самолет запихнули, не «дуглас» а большой, четырехмоторный, сами погрузились — и на восток, в сопровождении четверки «мигов». Днем 22го сели в Кандалакше, дозаправились, и в ночь на 23 сентября уже были в Москве. Сдали клиентов конвою — Пономаренко лично нас встречал! — и отправились переписывать отчеты. После чего наконец свободны — ребятам в служебную гостиницу, ну а мне, как «москвичу», дозволено домой, даже машину предоставили — поскольку метро не работало уже.

И было уже упомянутое бурное объяснение с Лючией. Демонстрация мне подрастающего поколения — а после схватила меня моя женушка за руку и потащила в спальню. После чего я понял, каково было нашему коту Партизану…

История прошлого года — когда на север хлопцы с ЧФ приезжали, по делам, и обмену опытом. И среди прочего, подняли вопрос, что неудобно, у черноморского морского спецназа неофициальное прозвище «Бойцовые коты», а талисман, между прочим, к этому названию самое прямое отношение имеющий — у нас живет! Котяра наш, которого я самолично когда-то подобрал за Вислой, когда мы сестру Рокоссовского вытаскивали (прим. авт — см. Северный Гамбит) жизнью доволен, усатую ряшку отъел на казенных харчах — на кухне жрет от пуза, на правах старослужащего, но и крыс давит, если попадутся. А с черноморцами пересекся, когда мы в сорок четвертом совместно на Средиземке работали, и кот наш сумел немецкого шпиона поймать, история известность получила, вот и стали «Бойцовые коты». Только простите, хлопче, это наш кот, на довольствие занесен — и хрен мы его кому-то отдадим!