— Вряд ли она была его подругой. Подруги обычноулыбаются в объектив своим бойфрендам. А она на него ни разу не взглянула. Этораз. Да и он не приближался к ней больше чем метров на десять. Это два. Ипотом, с этими трупами тоже не так все просто.

Метелица подскочил со стула и плюхнулся на колени передлежащими на полу снимками. Спустя секунду и Дергапут, и Сойфер присоединились кнему.

— Возьмем не все снимки, а хотя бы вот эти четыре. Подпорядковыми номерами пять, шесть, семь и восемь…

Метелица аккуратно разложил снимки друг под другом.

— Теперь что мы имеем?

— Интересное кино, — бухнул Арик.

Кино действительно было интересным, во всяком случае —законченным. Небольшая короткометражка из жизни самоубийц.

— Вот, смотрите. Снимок номер пять. Девушка стоит наулице, задрав вверх голову, как будто кого-то высматривает в окне. Или простонаблюдает за окном. Теперь снимок шесть. Та же композиция с небольшим смазаннымвкраплением в верхней части. Вопрос: что это за вкрапление?

— Если изображение смазано, значит, объект движется сопределенной скоростью по отношению к снимающему. Это и арабу понятно, —хмуро, как бы нехотя, бросил До-дик. Он уже понял, куда клонит Метелица.

— И не просто с определенной скоростью, а именно с 9, 8м/с. — Метелица вовсе не был уверен в этой школьной цифири, но надеялся,что его сотрудники еще тупее, чем он сам. — То есть — тело движется кземле.

— Какое тело? — спросил Арик.

— Обыкновенное. Будущий труп, — ответил заМетелицу Сойфер. — Арабу понятно.

— Все верно. На следующем снимке мы видим сам труп.Теперь уже труп настоящий, а не будущий. И, наконец, последний, восьмой снимок.Девушка уходит.

— Ну и что? — Арик решил вступиться заБарби. — Что в этом предосудительного? Ну, посмотрела соска, как человекиз окна выпал. И пошла себе своей дорогой. Не век же возле трупа околачиваться.

— Вот! — почему-то обрадовался Метелица. — Тыэто верно заметил: “посмотрела и пошла”. Это как в театре. Спектакль закончен,актерам спасибо, можно отправляться в гардероб. И что из этого следует?

— Обыкновенное человеческое любопытство. — Теперьголос Арика уже не звучал так уверенно. — Вы бы небось тоже губыраспустили, патрон.

— Не отрицаю. Смерть, как инородное тело, всегдавызывает желание рассмотреть ее поближе. Но разница в том, что Барб… чтодевушка оказалась не просто случайной свидетельницей. Она ждала этой смерти.

— Ну да?!

— Более того, это ожидание ее забавляло. Видите, напятом снимке она улыбается. Она знала, где и когда произойдет происшествие, испециально приехала, чтобы посмотреть на него. Спе-ци-а-льно!..

— С чего вы взяли, что специально? — вступился за БарбиАрик. — Она, конечно, соска последняя, тут я не спорю. Но мало ли чтобывает… Может, она рядом живет и никуда специально не приезжала. И вообще —смотрел человек на облака, думал о своем, улыбался, радовался жизни, а тутпожалуйста — труп на голову. Никто от этого не застрахован. Мог бы и вамсвалиться.

— Я бы с тобой согласился, Аркадий, если бы не одно“но”. Это, как ты называешь, “интересное кино” прокручивается на пленке неединожды. То же развитие событий мы наблюдаем на снимках двенадцать, тринадцать,четырнадцать. И — косвенно, правда — на снимках шестнадцать, семнадцать,восемнадцать…

— И охота ей была каблуки ломать, по разрушенному домушастая, — недовольно добавил Додик.

— Вот! Вот именно! Приличные девушки в одежде отВерсаче по руинам не бегают. А она даже бинокль захватила, чтобы получшерассмотреть.

— А что рассмотреть? — снова вклинилсяАрик. — Что рассмотреть-то? Ведь никто из окна не вываливался!

— А необязательно из окон сигать. — Теперь и Додикстал на сторону Метелицы. — Можно и газовые конфорки открыть до упора. Иголову в петлю сунуть. И вены испохабить.

— Ну что за мрачный взгляд на жизнь? А если она простонаблюдала за… за каким-нибудь своим возлюбленным? Такое ведь тоже неисключается, — не сдавался Дергапут.

— Это за каким возлюбленным? — поинтересовалсяДодик. — Которого потом в пластиковом мешке вынесли?

— Ас чего ты взял, что именно его, дядя?

— Из предыдущих снимков, — Сойфер потрепал Арикапо щеке. — Из номеров пять, шесть, семь, восемь и так далее.

— С этим ясно. — Метелица волевым усилием прервалполемику родственников. — Будем подводить черту. К какому выводу можноприйти, исходя из этой пленки? Додик?

Додик собрал все снимки с Барби и принялся тасовать их, каккарточную колоду.

— Лично я так скажу: не знаю, кто эта девушка, но нехотел бы, чтобы она возле меня отиралась. Стоит ей только появиться, какследующим пунктом программы следует мертвое тело.

— Вот! — радостно подхватил Метелица. —Именно! Ты, Додик, сказал, что “парень снимал свою подругу на фоне трупов”.Думаю, это не совсем верно. Парень снимал девушку в предвкушении трупов! Впредвкушении! Она эти трупы ждала, как ждут любимый сериал. Наслаждаласьзрелищем и уходила! Как ни в чем не бывало!

— Даже бинокль с собой брала, соска, — поддержалстарших товарищей Арик.

— Хотите сказать, что она каким-то образом узнавала,что с кем-то должно случиться несчастье? — Додик славился умением задаватьнеудобные вопросы. — Но несчастье это не предупреждала, а, наоборот,смаковала?

В комнате на несколько мгновений воцарилась тишина. Всеусиленно переваривали услышанное.

— Кукла бессердечная! — не выдержал наконецМетелица.

— Ага. Соска ненормальная! Дурдом по ней плачет, —поддакнул Арик.

— Тюрьма по ней плачет, а не дурдом! Электрическийстул, — с пафосом закончил Сойфер. — Ну, что будем делать со всемэтим?

— Будем ждать Анастасию. Она должна объяснить…

— Ну-ну. — Додик изорвал в клочки все купленныерозы, и перспектива “ждать Анастасию” уже не казалась ему такой волнительной.

Сам же Метелица такой глупости не допустил, и его розочки(все девять!), гордые и непреклонные, как ракетный комплекс “Тополь”, стоялисейчас на кухне в трехлитровой банке. Самое время проверить, как там онипоживают.

Метелица оставил Арика и Додика, живо обсуждавших проблемыэлектрического стула вообще и электрического стула “для этой соски” вчастности, и выскользнул на темную кухню. Ни одна из роз не опустила головку, иМетелица почувствовал себя счастливым.

Хорошо все-таки, что рев “Kawasaki Ninja ZX-7RR” взорвалпочти кладбищенскую тишину их богадельни. И такой же прыщавый, как Дергапут,цветок алоэ она реанимировала. Подыхал пыльный и никому не нужный, окурки внего сбрасывали, а теперь — пожалуйста…