— Я всегда действовал только во благо! — чопорно возразил он. — Уж вам ли не знать, сьёретта Редон? Не я ли защищал вас, когда ваши родители были арестованы за поддержку бывшего регента Гардеро — правильно его король в поместье спровадил! Еще неизвестно, чем он во время регентства занимался!

— То есть, вы меня… помните? — я выпустила воздух сквозь зубы, хотя мне хотелось заорать. — И как в ледяную камеру в ночной рубашке отправили, и как в приют увезли и без единого сентаво оставили?

— Ах право же, зачем графине эти гроши! — отмахнулся Арно. — Ну конечно же помню, разве мог я забыть ваше милое личико.

— С синяком во всю щеку. От вашей оплеухи. — снова закончила за него я и повернулась к Вилье. — И что, вот его я тоже должна… пощадить?

— Да с чего бы вдруг! — хмыкнул тот.

Наверное, у него был какой-то особый сигнал, потому что потайная дверца распахнулась опять… и в зале повисла тишина, когда «незнакомый сьер» с парой стражников промаршировали к Арно и взяли управляющего дворца под руки.

— Что… что вы делаете? Что? — завопил тот, судорожно трепыхаясь в сомкнувшейся на его плечах хватке.

— Подарок невесте к свадьбе готовлю. — улыбнулся Вилье. — Допросы можете начинать именно с него. — отрывисто скомандовал он своим людям. — Особенно меня интересуют дворцовые счета, его работа на бывшего главу Тайной Службы, и участие в делах казненных аристократов. Да, вот ключ от его секретного сейфа в кабинете. — и он кинул подручным крохотный ключик на цепочке.

— Как… Где вы его? Откуда он у вас? Откуда? — орал Арно, пока его волокли прочь.

Из толпы придворных на мгновение выступила сьера Арно, издевательски усмехнулась и прощально помахала супругу кончиками пальцев.

— Сьера Арно… — окликнул ее Вилье. — Спасибо. И… сделайте милость, позаботьтесь о здешнем хозяйстве. Полагаю, на днях ее величество объяснит вам, каким она хочет видеть свой дворец.

Сьера Арно плавно склонилась в реверансе и тут же деловито умчалась, на ходу подзывая к себе лакеев.

На талию мне легла уверенная рука и горячий шепот шевельнул прядь возле уха:

— Все для тебя, дорогая. И жемчуг… И сапфир… И Арно.

— Мне больше всего пистоль понравился. — улыбнулась в ответ я.

— А что взамен? Например, поцелуй?

— Не здесь же!

И в лучших традициях дворцовой жизни меня утащили за портьеру и прижали к стене. Впервые я стояла со своим «запортьерным» возлюбленным лицом к лицу. Впервые, с самого нашего далекого, далекого детства. Он потянулся к моим губам, но я, я ткнулась лбом в рукав его камзола и прошептала:

— Не боишься?

— Чего?

— Что король поймет — единственный друг использовал его как марионетку в нашем… — я скривилась. — …заговоре отбросов. Подставил бывшего опекуна. Подсунул жену. Убил… убил деда. Что, если он узнает?

— Жену не подсовывал! — немедленно отперся Мартин, без слов признавая всё остальное. — Только досье. И не на нее одну, так что у него был выбор!

Я поглядела скептически — уверена, что настоящего выбора королю не предоставили.

— На его величество сильное впечатление произвела работа графини Дезирон в приютах графства. — чопорным тоном сообщил новоявленный шевалье.

— Настолько сильное, что он полез к графине в спальню? — промурлыкала я. — Заодно и других посмотрел…

— Прдприимчивый. И учится быстро. — проворчал Мартин. — Так что не за горами то время, когда уже он всех нас использует.

— И что будет? Что теперь будет, Мартин, когда мы добились всего, что хотели?

— У меня — допросы. — немедленно отозвался Мартин. — У Монро проект фабричной, и еще крестьянской вольности. Король уже смотрел, он в восторге. Сьеры протестовать не осмелятся, особенно сейчас. Мануфактурщики, те же Шигары, на фабричной наверняка взбесятся, зато крестьянскую поддержат — будущей теще нашего Пыри нужны вольные рабочие. В общем, так на так оно и выйдет.

Я слабо усмехнулась. Значит, я ничего не потеряла, когда пообещала младшей Марушке отпустить из крестьянского сословия, если успеет вовремя доставить средства от чащобного дурмана, которое мы сьёреттам скормили.

— Лерро собирается налаживать оборону, а то под шумок много будет желающих откусить от Овернии кусочек. Ну, а Камилла, наконец, сделает то, к чему мы шли восемь лет — займется приютами. Не только в Дезирон и Редон.

— А… мы? — дрогнувшим голосом спросила я.

— А мы будем жить долго и счастливо, и канем в безвестности. Где ты видела знаменитого главу Тайной Службы или хозяйку благополучного зажиточного графства, которая даже в королевском заговоре по спасению Овернии участия не принимала? — в голосе его мелькнула едва заметная иронию. — Во всяком случае сьерам историкам и летописцам об этом ничего не известно!

Потому что кто бы им рассказал?

— И может, мы уже перестанем говорить о судьбах Овернии, и ты уже дашь мне наконец себя нормально поцеловать — я об этом, между прочим, восемь лет мечтал!

— Что ты выдумываешь? — чувствуя, как отчаянно краснею, пробормотала я, все также пряча лицо на его плече.

— Ничего я не выдумываю! — возмутился он. — Помнишь, как мы после колодца в платья горничных переодевались? Вот как тогда увидел твою попу в мокрых панталонах, так с тех пор и хочу!

— Ты! — я вскинулась и треснула его кулаком по груди. — Я была ребенком!

— А я — нет! — он наклонился так близко, что последние слова выдохнул прямо мне в губы. — И ты уже тоже — нет. Ты — моя жена.

Его руки легли мне на лопатки, скользнули по спине, и опустились ниже, подхватывая меня и прижимая к стене.

«Панталоны… Надо заказать модистке кружевные.» — успела подумать я, прежде чем закинуть руки Мартину на шею и утонуть в жадном, совершенно бесстыдном поцелуе.

Где-то вдалеке мяукнула, будто рассмеялась, кошка, и мягко ухнула ей в ответ сова.

Эпилог Совы и Кошки

— Скромно. И весьма. Но со вкусом. — изящная дама в серебристом платье поднесла к губам кофейную чашку, увенчанную снежно-белой шапкой пушистых сливок. Мгновенно облизнулась розовым язычком, смахивая сливки с кошачьих усов… Ах, конечно же, нет, как можно! Просто сверкающее над радостной столицей Овернии солнце брызнуло лучами, на миг создавая забавную иллюзию. Дама с кошачьими усами, что за глупости, право!

Дама прищурилась на солнце, впрочем, тоже совершенно по-кошачьи, и поставила чашку на перила, с резного балкончика продолжая любоваться королевским свадебным кортежем.

Пожалуй, главным украшением столь важного для королевства шествия и впрямь были облаченные в белое с золотом новобрачные.

— Да здравствует король Андреас! Да здравствует королева Камилла! — восторженный рев прокатился по толпе.

Открытый королевский экипаж катил между волнующимися, словно бурный