Орки пропустили нас в идущий через башню тоннель. В этом тёмном неуютном проходе неожиданно приятно пахло пряностями и молоком. Но этот запах не мог скрасть давящее ощущение от того, как закрывались позади нас ворота — одни за другими. Смыкались бесшумно, словно пасти зверя. Сирин первая прильнула к Элору, за ней к нему прицепились Вейра и Диора.

— Не висните на мне, вы сами сюда просились, — проворчал он. — Любуйтесь полуобнажёнными телами, вы же этого хотели.

Он сам спокойно шагал к свету и косился на меня, будто приглашая тоже на нём повисеть. Не дождётся.

По ту сторону тоннеля нас хлестнуло горячим ветром. Эрршам уже сидел на хорнорде — ездовом животном орков. Я впервые видела этих существ вживую: большие — три метра в холке — и длинношёрстые, с толстыми мощными ногами, они безмятежно стояли по бокам от входа. Сдвоенные рога на вытянутых плоских мордах могли поранить даже небронированного дракона. На высоких горбах были закреплены двойные сёдла с навесами.

— Вы не предупредили, что будут ещё дамы, — обиженно произнёс Эрршам, и я уловила начало кокетливого движения, каким он хотел поправить трепетавшие на ветру тёмные волосы, охваченные золотой лентой с длинными хвостами, но Эрршам удержался от этого жеста.

Элор обнял любовниц и доверительно произнёс:

— Девочки, видите нашего перламутрового брюнета? В отличие от меня, он абсолютно свободен, я разрешаю открыть на него брачную охоту. Приданое с меня.

Началось… тихо вздохнув, я направилась к одному из хорнордов.

Подобные предложения Элор делал нередко, но впервые ответом был не отказ, Диора задумчиво произнесла:

— Ему нужна твёрдая рука.

Я ухватилась за петлю, в петлю пониже вставила ногу и по подножкам в расшитой сбруе легко взобралась на загривок хорнорда, а оттуда перелезла в сдвоенное седло — заднее, чтобы впереди сел тот, кто умеет управлять зверем. В это время Вейра обдумала предложение и выдала:

— Да нет, он душка. На камень-ножницы-бумагу разыграем место с ним?

— Ну, Халэнн! — возмутился Элор. — Мог бы подождать! Ты же не оставишь меня им на растерзание?

Он рванул к моему хорнорду, вскарабкался по петлям на сбруе и уселся впереди.

— Только не говори, что собирался выбрать другого спутника, — тихо пророкотал Элор.

Горячий ветер сносил на меня его запах — смесь корицы и раскалённого металла.

— Кто-то обещал не ревновать, — напомнила, но добавить ничего не успела — Элор рванул поводья, и хорнорд взревел, поднялся на дыбы.

Элора впечатало в мою грудь, я откинулась, едва успела ухватить сползавший берет. Элор попытался высвободиться, но запутался в поводьях с кистями, и когда орки с улюлюканьем бросились к нам, было уже поздно: хорнорд опустился на передние лапы и рванул в степь.

Седло мотало из стороны в сторону, Элора било об меня, и я прокляла своё согласие отправиться сюда, эти идиотские степи с зоной нестабильной телепортации, всё на свете, и особенно — будоражащий запах Элора.

Я попыталась вырваться, но эти проклятые кисточки запутали лодыжку, а потом и Элор ухватил меня за ногу и проорал:

— Весело! Он такой быстрый!

Зубы у него слегка клацали, но судя по яркому запаху корицы с нотами раскалённого металла — он и впрямь наслаждался. И бедро моё тискал, поглаживал тоже вполне с наслаждением.

— Элор, давай вернёмся, — предложила я.

— Да ну, там орки полуголые, Эрршам, личности всякие непонятные. Ну их…

— Кто-то обещал не ревновать, — повторила я, ненавязчиво укладывая ладонь на рукоять золотого меча. — А ведь мне на такую жертву приходится идти — коллекционный предмет показывать.

Элор крепче обхватил моё бедро:

— Поверь, я очень ценю твою жертву. Именно поэтому считаю, что нам не стоит подъезжать к остальным и проверять твоё терпение. Да и смотри, какая красота вокруг! Какая свобода! И никого между нами!

И можно ни к кому меня не ревновать.

— А мне кажется, ты просто не умеешь хорнордом управлять. Не не хочешь возвращаться, а не можешь.

— Ну, не умею я управлять этим зверем, и что? — пожал плечами Элор. — У меня же крылья есть, в дракона превращаться могу.

Я оглянулась: надвратная башня отсюда казалась маленькой, и остальных было не видно.

— Если потеряемся, как дорогу искать будем? — сердито спросила я. — Как этого зверя к месту подгонять? Или хочешь выслушивать от отца, что миссию дипломатическую провалил из-за того, что хорнорда в степи потерял?

— Не велика величина эти орки, чтобы отец на меня из-за них злился. Да и я, если что, в драконьем виде дотащу зверя до места.

— Не дотащишь.

— Дотащу.

— Он слишком тяжёлый даже для дракона правящего рода. — Я хоть и приноровилась к качке, но зубы то и дело неприятно клацали.

— Дотащил бы, но не придётся: этот хорнорд такой лапочка, уверен, он нас довезёт точно до места, — восторженно-игривые ноты в голосе Элора мне совсем не понравились. — А теперь посмотрим, как им управляют…

И он снова потянул за поводья. Я вцепилась в широкие плечи Элора, готовясь откинуться назад, но в этот раз хорнорд не стал вставать на дыбы. Впрочем, он и не остановился.

— Так, понятно, а если вот так? — Элор вновь дёрнул поводья.

Хорнорд резко повернул на тридцать градусов и помчался с прежней скоростью. Эта зверюга бежала быстрее дракона. Элор засмеялся:

— Халэнн, ну ведь здорово же, здорово! — он всё тискал мою ногу. — Орки на них гонки устраивают, я хочу поучаствовать!

Его рыжие волосы метались перед моим лицом и ярко, сочно пахли корицей. Этот чувственный аромат перебивал горячий запах степи, кружил голову. Дышать было тяжело.

— Вряд ли они пустят в состязание чужака, — я попыталась отсесть подальше, благо размер седла позволял, но Элор удержал меня рядом.

— Зато в состязании на скорость старта от границы мы точно выиграли!

— Ещё бы до места добраться.

— Не ворчи, наслаждайся жизнью. Только подумай: никаких офицеров, никаких преступников, никаких недовольных подданных. Только ты, я и это мохнатое чудо, — Элор похлопал хорнорда по меховой холке, и зверь отозвался невнятным то ли рыком, то ли урчанием. — Смотри, ему нравится!

— Ну, тогда и катайся с ним, а я полечу к остальным.

— Без тебя будет не то, — Элор откинулся на меня, запрокинул голову. Она моталась из стороны в сторону, солнце освещало подбородок и губы, а золотые глаза оказались в моей тени. — Неужели ты не понимаешь, Халэнн?

Я понимала. Всё прекрасно понимала: избранность связывала нас невидимыми узами, притягивала его ко мне. И пусть он не осознавал этого, но магия толкала его на размножение, толкала оберегать меня, ревновать, заботиться, трогать, соблазнять. Это инстинкты. Но разум может отреагировать иначе. Его разум меня боится, ведь я менталистка.