руки в карманы и тупит взгляд, избегая меня.

— Что такое?

— Когда мы приехали сюда, я добавил снотворное в воду, которую она пила, чтобы помочь ей уснуть.

— Ты не мог этого сделать.

— У нее начиналась истерика. Я не знал, что еще делать, — признается он.

— Нет, возможно, ты поступил правильно. Нам есть о чем беспокоиться, пока Нико в операционной. Я действительно не хочу доводить Джию до крайности, сообщив, что ее отец не выжил.

— Что? Я хотел спросить тебя о нем, но думал сделать это без лишних глаз.

Я провожу рукой по волосам.

— Я подчистил место происшествия, так что Джии не о чем беспокоиться.

— Как ты успел это сделать до того, как его ребята вернулись? — спрашивает Марко.

— Потому что лодка теперь представляет собой обугленные руины на дне гавани, — объясняю я.

Марко обрабатывает эту информацию, затем расправляет плечи и твердо сжимает челюсть. Он смотрит мне в глаза, и я вижу в этом нечто большее, чем просто обычная решимость — в нем есть ярость, защитное стремление, которое раньше не было так выражено.

— Новость о смерти отца добьет Джию, — говорит Марко.

Я раздумываю рассказать ему, что Энтони убила не Джиа, но потом внезапно понимаю, что так всё может быть лучше. Если Джиа считает, именно ее выстрел убил Энтони, возможно, мне не нужно будет следить за еще одним человеком, жаждущим мести за моей спиной.

— То, что она сделала для нас, не будет забыто, — объявляю я.

— Вот об этом я и хотел с тобой поговорить. Я не знаю, что ты планировал насчет части бизнеса Энтони, но я хочу взять на себя ответственность за Джию и помочь ей с управлением. Я имею в виду, если она этого захочет. Она не должна проходить через это в одиночку, — говорит Марко, его голос наполнен преданностью и решимостью. Ясно, что он не спрашивает разрешения; он заявляет о своем намерении, готовый взять на себя любую роль, необходимую для ее безопасности.

— Марко, — начинаю я, — ты знаешь, что это значит, да? Если Джиа в какой-то момент решит устроить неприятности, они ударят и по тебе. Если ты хочешь взять на себя ответственность за нее, возьми на себя ответственность за всё.

— Я справлюсь с Джией.

Некоторое время я изучаю его, ища любой намек на сомнение, любую трещину в его броне. Но ничего такого нет. Марко стоит передо мной решительный как страж, непоколебимый в своем долге.

— Хорошо, — соглашаюсь я.

Я делаю глубокий вдох, мои мысли лихорадочно мчатся, предвкушая потенциальный хаос впереди. Правда может выйти на поверхность, как бы глубоко она ни была спрятана. И когда это произойдет, Джиа, возможно, не сможет так просто простить меня за ту роль, которую я сыграл в смерти ее отца.

— Давай вернемся, — говорю я, и Марко кивает. Мы возвращаемся в зал ожидания, наше присутствие сразу привлекает внимание группы.

— Какие новости? — шепчет Амелия, и ее голос пронизан надеждой.

— Пока никаких.

Когда мы усаживаемся на жесткие пластиковые стулья, погруженные в свои мысли, я ощущаю тяжесть бремени лидерства.

Кажется, время тянется бесконечно, пока мы ждем новостей о состоянии Нико. Ни один человек не уходит, и к тому времени, как мы видим приближающегося к нам врача, все капо уже прибыли и расселись по комнате.

— Семья мистера Руссо здесь? — спрашивает он, держа в руке диаграмму.

Мы с Марко встаем и киваем.

— Да, мы здесь ради Нико Руссо. Как он?

— Вы члены семьи?

— Его братья, — хором отвечаем мы оба.

Врач смотрит на нас, затем снова на карту и снова на нас.

— Я не буду приукрашивать. Травмы мистера Руссо были серьезными, но хорошая новость заключается в том, что операция прошла успешно. Сейчас его состояние стабильно, но ему понадобится время на восстановление.

Коллективный вздох облегчения наполняет комнату, напряжение медленно рассеивается.

Джиа, которая сидела молча с тех пор, как проснулась около часа назад, вскакивает на ноги.

— Могу ли я увидеть его? — спрашивает она дрожащим голосом.

Доктор смотрит на нее с сочувствием.

— Мне очень жаль, мисс, но в отделении интенсивной терапии могут находиться только ближайшие родственники. Вы сможете увидеться с ним позже, когда его переведут в обычную палату.

Она делает шаг вперед, в ее взгляде пылает решимость.

— Мне нужно увидеть его.

Марко встает перед ней, нежно касаясь ее плеча.

— Полегче, Джиа. У тебя еще будет время навестить его.

Она неохотно кивает, закусывая нижнюю губу, чтобы сохранить самообладание.

Доктор сообщает нам, что лучше дать ему отдохнуть, прежде чем неловко извиняется и уходит.

— Давай, Джиа… — тихо говорит Марко, его голос полон сочувствия, — выйдем на свежий воздух.

Она смотрит на Марко, ее глаза полны благодарности и доверия.

— Хорошо, — шепчет она дрожащим голосом.

Пока они направляются к выходу, я не могу перестать думать, что Джиа заслуживает знать правду о смерти своего отца, но сейчас не время. Марко взял на себя ответственность присматривать за ней, и я верю, что он это сделает.

Я оглядываю комнату и вижу семью, которую создал мой отец. Не только его потомки, но и капо, солдаты и даже семья человека, за которого вышла замуж Амелия. Никто из них не колебался прийти мне на помощь, когда женщина, которую я люблю, оказалась в опасности. Когда один из нас был ранен, они сидели бок о бок с нами, и ждали новостей.

Возможно, мой отец и создал эту семью, но сейчас ею управляю я, и каждый из этих людей, присутствующих здесь сегодня вечером, доказал, что мне не нужен ужин или что-то еще, чтобы закрепить за собой свой статус. Они уже преданны мне.

Глава 34

Две недели спустя

Каждое окно старого дома отражает разные воспоминания. Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоить