кроме темноты, первые лучи рассвета просачивались в витражное окно верхнего этажа.

Ей пришло в голову, что Джеймс где-то поблизости — возможно, все еще в пределах слышимости. Джеймс Кэмпбелл, их интриган и планировщик. Он понимал работу гильдии гораздо лучше, чем она. Он должен знать, что делать.

— Джеймс, — позвала она, и ее голос сорвался на крик. — Джеймс Гэвин Кэмпбелл!

— Это бесполезно, — сказал Питер. — Он ушел.

— Нет. — Она снова опустилась на колени, рухнула перед ним, обхватив его лицо руками. — Ты все испортил. Все.

Его глаза затрепетали и закрылись. Она почувствовала, как у него перехватило дыхание, и дотронулась до его груди, ощущая, как замедляется биение его сердца под рубашкой.

— Это всегда шло к концу, — сказал он ей.

— Не так, — выдавила она из себя. — Ты должен был отправиться домой.

— Все в порядке. — Он прижался губами к ее векам, сначала к одному, потом ко второму. Его поцелуи были мокрыми от ее слез. — Уайатт, все в порядке. Я уже дома.

Она хотела сказать что-нибудь едкое, но тут у него вырвался стон, и он привалился спиной к каменной ограде. Алтарь, на котором он умирал, снова и снова, от рук ее семьи. Из его правого уха красной рекой потекла кровь. Уайатт вытерла ее большим пальцем, слезы неудержимо катились у нее по щекам.

— Пожалуйста, — прошептала она. — Пожалуйста, не оставляй меня одну.

— Небеса закроются. Ты будешь в безопасности.

— Мне плевать на небеса! — Это вырвалось у нее почти криком. Камни задрожали под ними, земля содрогнулась от ее горя. — Ты не можешь оставить меня здесь без себя.

— Все в порядке. — Его глаза затуманились, их цвет потускнел. — Цветочек, с тобой все будет в порядке.

Послышался странный стук, словно игральные кости катились по дереву. Звук шагов заставил ее повернуться лицом к двери. В проеме стояли двое членов гильдии в плащах, уставившись на груду увитых плющом костей. Сначала она подумала, что ее защита не сработала. Она подумала, что ожившие помощники в оранжерее наконец-то пришли за ними, вернувшись к жизни, когда зверь вырвался из рук Джеймса.

Но обереги были предназначены только для того, чтобы сдерживать тьму, а не смертных людей. Еще раз взглянув на вновь прибывших, она поняла, что они были очень даже живы. Она узнала некоторых из них — таких же, как ее отец, суровых и неулыбчивых. Они смотрели на нее исподлобья, наблюдая, как Питер умирает под ней.

— Что? Что происходит? — потребовала ответа Уайатт.

— Кэмпбелл послал нас сюда, чтобы мы подождали, — сказал более высокий из членов гильдии. — Нам были даны четкие указания. Держаться подальше от посторонних глаз и дать парню довести свой план до конца.

Он со смехом сказал:

— Кажется, финал уже близок.

32. Уайатт

— Кэмпбелл? — Уайатт, пошатываясь, поднялась на ноги, ничего не понимая. Пол под ней провалился, когда сквозь камень пробились толстые листья растения Марь белая. — Джеймса здесь нет.

Член гильдии посмотрел на нее с недоумением на лице.

— Джеймс Кэмпбелл умер пять лет назад, — сказал он так, словно она была в полном неведении. — Мы здесь по приказу его отца.

Появилась еще одна фигура — Джозеф Кэмпбелл, высокий и внушительный, в костюме-тройке. Человек, который привел все это в движение еще в Салеме, когда впервые вручил ей документы на Уиллоу-Хит. Теперь он изучал Уайатт темным, оценивающим взглядом, который делал его удивительно похожим на сына.

— Ты отлично сыграла свою роль, — сказал он. — Я в восторге.

— Помогите ему, — выдохнула она. — Пожалуйста.

Но Джозеф не шелохнулся.

— Мальчику уже не помочь. Он обречен на смерть с того дня, как его отец вонзил топор ему в живот.

— Нет, — она покачала головой. — Я с этим не согласна.

Выражение лица Джозефа стало задумчивым, когда он искоса взглянул на нее.

— В руках Уэстлоков миссия гильдии всегда была пассивной. Твой отец, как и его предки, стремился обуздать лес. Они считали себя стражами врат, защищающими мир смертных от любых древних ужасов, которые могли выползти из чащи леса.

Протянув руку, он сорвал с дверного проема асфодель. Белый, как бумага, цветок завертелся у него в пальцах.

— Я никогда не сидел сложа руки. Я предпочитаю действовать по плану. Было время, в самом начале, когда я думал, что, возможно, однажды вы с Джеймсом поженитесь. Это казалось разумной партией. О Питере будут заботиться, тобой будут управлять, а Уиллоу-Хит перейдет к Кэмпбеллам. В наших руках огромные силы ада не будут в наморднике. Их можно будет обуздать. Обуздать, как жеребца, и использовать как животное для боев.

Уайатт едва слышала его. Все, что она могла чувствовать, — это замедляющийся стук сердца Питера у себя в груди. Все, что она могла слышать, — это ужасный вой у себя в ушах. Опавшие лепестки раздавились под носком ботинка Джозефа, когда он подошел ближе, разглядывая ее так, словно она была чем-то диким и клыкастым, готовым к нападению.

— Представь себе, дар бессмертия в руках того, кто знает, как им пользоваться. Мужчины, а не мальчика. Только, как я обнаружил, даром Питера не так-то легко поделиться.

Уайатт обрела дар речи.

— Обнаружил? Ты отравил собственного сына!

— Цель оправдывает средства, — сказал Джозеф, отмахнувшись от упоминания о своем единственном ребенке, будто тот был не более чем икотой. — Это сказал Никколо Макиавелли. Видишь ли, все дело в логических выводах. Хорошо это или плохо, зависит от результата. И посмотри на выигрыш… какое прекрасное решение многовековой дилеммы. Отец Уайатт думал, что, изгнав чудовище, он освободит свою дочь. Вместо этого он всего лишь передал бразды правления в мои руки.

— Ты не прикоснешься к ней, — прорычал Питер, безуспешно пытаясь подняться на ноги. На его губах заструилась кровь цвета темного вина, когда он рухнул на колени, только хватка Уайатт на его плечах удержала его на ногах. — Я убью тебя.

— Пустые угрозы, — Джозеф фыркнул. — Ты не помнишь, но мне было десять лет, когда я впервые увидел, как они убивают тебя. Это большая честь — быть приглашенным в часовню перед официальным посвящением. Отец думал, мне будет полезно увидеть, как творится история. Вместо удивления я испытывал только отвращение. Вся эта власть, и никто, кроме тебя, не мог ею воспользоваться.

Он повернулся к Уайатт, изучая ее со странным пылом в глазах.

— Теперь ты, — выдохнул Джозеф, и в его голосе прозвучало удивление. — Уайатт Уэстлок. Боже милостивый, кто бы мог подумать? Мы были посвящены в подробности твоего предыдущего представления. Мы стояли в роще и смотрели, как ты вытаскиваешь кости Питера из земли. Ты наложила обереги, не пролив