даже это не навсегда, пусть ненадолго, но почему ей нельзя хоть раз любить? И раз уж она ввязалась во все это, то, наверное, уже можно было начать получать бонусы.

– А можно еще раз? – спросила она, переведя взгляд на его губы.

Кощей засмеялся.

– Можно еще много, много раз, – ответил он.

* * *

Кощей вышел на улицу, вдохнул свежий ночной воздух, поднял глаза к небу. Подсвеченное огнями города, оно было едва ли не беззвездным. То тут, то там обманчиво мелькали огни самолетов, и лишь Полярная звезда одиноко сияла высоко над крышами домов. От поцелуев с Василисой в груди все еще сохранялось тепло, хотя Кощей уже понял, что скоро оно развеется. Он чувствовал, как едва заметно потеплел перстень на мизинце, чего с ним никогда раньше не случалось.

Когда Василиса поцеловала его в первый раз, у Кощея возникло чувство, словно он много дней бродил в ледяном буране и вдруг набрел на дом, куда его впустили, и внутри оказалось жарко натоплено, и его напоили чем-то горячим. Но ему мгновенно стало мало этого. Хотелось больше тепла, хотелось согреться до конца. Не привыкший ждать, он попытался взять желаемое сам, и его тотчас выставили из этого дома обратно в метель, даже не дав приготовиться, и оттого злой ветер, заставший врасплох, показался в разы холоднее.

Кощей не был дураком, он быстро понял, что произошло.

Этим утром, когда Баюн, очевидно в шутку, заявил, что Василиса влюбилась, он испытал едва ли не обиду, но ужас перекрыл все. Казалось, будто его жестоко обманули. Захотелось схватить ее и спрятать. Она ведь его! Как она может выбрать другого?! Но правда заключалась в том, что Василиса ему не принадлежала. И он окончательно понял это, увидев ее в пабе. Она была свободной и могла делать что хочет, ходить куда хочет, влюбляться в того, кого выберет сама. Только вот где был ее избранник, когда ей понадобилась защита? Когда рука этого слизняка легла на ее плечо, отчего Кощей едва не призвал Кладенец, лишь в последний момент сообразив, что именно собирается сделать.

Кощей был жутко зол на Настасью. Не могла сводить Василису в театр или на выступление симфонического оркестра?! Существует множество способов безопасно провести вечер! Жена Сокола никогда ему особо не нравилась, слишком сильно напоминала Марью: порывистая, броская, громкая, независимая. Кощей не понимал, как Финист не устал от нее. Все это хорошо на первых порах, но быстро приедается. В конце дня хочется тишины и домашнего уюта, а не бурных сцен и страсти.

Но вот теперь Василиса выдвинула условия, и не то чтобы они ему очень понравились, но он согласился.

Ее условия… Он ждал чего-то существенного. И по правде сказать, материального. В какой-то момент даже решил, что она захочет назначить за себя цену. Но судя по всему, она сама не понимала, какой властью над ним обладает. И он не планировал сообщать ей об этом.

И все же было бы куда проще утащить ее в Навь, запереть там и оберегать как свой самый ценный артефакт. Но тогда вряд ли она подарит ему еще хоть крупицу тепла. Да и потом… Было неожиданно приятно осознавать, что каждая минута рядом с ним – это только ее решение. Что она в любой момент может уйти, но не уходит. И что, судя по всему, ей от него не нужно ничего, кроме него самого, как бы сложно в это ни было поверить.

Но эти нежность и искренность в ее поцелуях и взгляде… Кощею не понравилось, как они сменились испугом и недоверием. Снова вспомнилась Марья. Она была искусна в этом вопросе и всегда целовала с умыслом. Что-то получить, чего-то добиться. Василиса оказалась ее полной противоположностью. Она целовала, чтобы отдавать, и получала удовольствие от этого. Вроде бы взрослая женщина, которая, кажется, несмотря на весь свой путь, так и осталась в душе маленькой девочкой, верящей в сказки. Бесхитростная и бескорыстная и ведет себя так, будто не была замужем долгие годы. Стесняется и радуется, словно все впервые. Он бы решил, что она играет, но есть вещи, сыграть которые очень сложно, да и слишком давно он наблюдал за ней, чтобы не заметить хотя бы одной промашки. Мягкая, в чем-то наивная и действительно старающаяся оставаться хорошей, но не от чувства вины перед окружающими, а от собственной внутренней потребности. И Кощей вдруг ясно осознал, что не хочет ничего менять. Пусть все идет как идет. Сейчас она с ним и вроде бы этим довольна, так какая разница, хочет она замуж или нет, где она будет жить и с кем общаться. Он в любом случае получит свое. Наконец-то согреется. А больше ему и не нужно.

И потом, он дал ей очередное обещание. Сказал, что она не пожалеет.

Это вырвалось само собой, ему хотелось успокоить ее, но и это обещание придется выполнять.

Так что теперь у него не то чтобы был особый выбор.

* * *

Обеденный перерыв на следующий день Василиса, как и обещала, провела у Насти. Подруга долго ее рассматривала, а потом сообщила:

– А у тебя глаза горят. И вообще ты вся светишься! Ты что, вчера все-таки встретилась со своим мужчиной?

«Ты ж меня сама с ним и отпустила», – подумала Василиса, но вслух ответила:

– Встретилась. Последовала твоему совету: спросила прямо. Ну, и вот…

И она не смогла сдержать широкой счастливой улыбки. Настя захлопала в ладоши.

– Я так за тебя рада! И как оно?

– Потрясающе!.. – вздохнула Василиса, тщетно пытаясь перестать так глупо улыбаться.

– Да! – мечтательно выдохнула Настя. – Здорово иногда взять себя в крепкие мужские руки!

– Насть, мне как будто бы снова шестнадцать, – покачала головой Василиса. – Я вообще не помню, чтобы мне когда-нибудь так хорошо было.

– О, а я еще помню, – кивнула Настя. – Ну вот это все: каково это – быть влюбленной, и ждать встреч, и первый раз взять за руку. Как поцеловались в первый раз, помню…

Она задумалась, явно вспоминая, и на щеках у нее заиграл румянец.

– Василис, а ты меня потом с ним познакомишь? – спросила она.

И эйфория немного развеялась. Это было одно из многих слабых мест в их с Кощеем отношениях. Василиса вовсе не была уверена, что кто-то ее поймет. Это для нее он был тем, кто едва не плакал, хороня свою собаку, обещал ничего не делать против ее воли, зашивал ее раны, поил кофе, всегда ждал, чтобы она пристегнула ремень безопасности, прежде чем тронуться с места, относился к ней предупредительно и с уважением. Для окружающих же он оставался царем Нави, грозным и жутким, темным колдуном, некромантом… Она могла еще долго продолжать. В любом случае, наверное, сначала стоило обсудить этот вопрос с ним.

– Как-нибудь обязательно, – пообещала она.

– Ой, как здорово! – воскликнула Настя. – Надо будет устроить двойное свидание! Финист никогда не согласится, поэтому мы все подстроим…

Василиса представила ответ Кощея на предложение о двойном свидании, в котором будет участвовать Настя, и решила, что ей, кажется, нужно просто принять, что ничто и никогда в ее жизни не будет так гладко и просто, как хотелось бы.

Глава 14

– Знаешь легенду о мирте? – спросил Кощей.

Они сидели в кабинете Баюна, поджидая его хозяина. Кощей подошел к окну, и стоящее на подоконнике строптивое растение слегка наклонилось в сторону, спасаясь от его прикосновения.

– Нет, – ответила Василиса.

– Как-то раз Персефона – жена Аида, владыки подземного мира, – прознала, что он завел себе любовницу – нимфу Минту. Она нашла ее и в гневе обратила в мирт. Больше Аид себе интрижек не позволял. Для греческого бога он вообще был на удивление верным. Может, и эту завел, только чтобы жена приревновала. Он, знаешь ли, похитил ее и обманом заставил остаться с ним, она его за это не очень любила. Во всяком случае, поначалу.

– Ты на что-то намекаешь? – приподняла бровь Василиса.

– Лишь на то, что Варвара должна быть благодарна, ведь ты ни во что ее не превратила. Уверен, тебе бы хватило сил. Перестань нервничать. Она простит тебя. Ты ничего ей не сделала.

– Я поставила ее на колени и заставила умолять меня…

– Василиса!

Кощею не нужно было договаривать: они обсудили это столько раз, что Василиса уже наизусть выучила все его аргументы. Они вернулись из Нави три дня назад, а она только сегодня смогла взять себя в руки и поехать