Варвара печально улыбнулась, взглянула в окно и произнесла спокойно и отстраненно, будто не про себя:

– Я пыталась воскресить Андрея. Спустя много лет после его смерти. Тела не осталось, и я решила вернуть хотя бы душу.

Василиса невольно подалась назад. То, о чем говорила Варвара, было не просто темной магией. Эта практика находилась под полным запретом. Потому что нельзя играть с душой. Только в сказках можно просто взять и оживить человека. В реальной жизни попытки вмешаться в вопросы жизни и смерти всегда оборачивались большой бедой.

Варвара не смотрела на нее, ее пальцы сжали льняную юбку сарафана.

– Я так скучаю по нему, – вдруг вырвался из нее полувсхлип-полустон, и в голосе ее было столько тоски, что на место ужаса к Василисе пришла жалость. Она попыталась дотронуться до локтя подруги, но та отдернула руку и продолжила: – Я нашла подходящую куклу и провела ритуал призыва и привязки. И первые несколько секунд все было хорошо! Он узнал меня. Улыбнулся мне. А потом закричал. Так страшно. Как от боли. Я испугалась. Разрушила круг. И кукла снова стала просто куклой. А я…

Варвара зажмурилась и болезненно скривилась, но все же справилась с собой.

– Это было ужасно. Я вовсе не была уверена, что он сумел вернуться в Ирий. Убедила себя, что из-за меня его душа очутилась в Нави… Я не могла с этим жить. Я должна была знать точно. И я пошла к Кощею и все ему рассказала. Он провел сложный ритуал, но я сама воочию убедилась, что Андрей вновь оказался в раю. А я оказалась в неоплатном долгу перед твоим мужем. И когда Лебедь приказала мне шпионить за ним, я не стала ничего скрывать и выдумывать, а пошла прямо к нему… Теперь ты все знаешь. И как после этого я могу тебя в чем-то винить? Но я хочу, чтобы ты знала и другое: даже если бы я не была в долгу перед Кощеем, я бы все равно пошла к нему. Потому что считаю, что Лебедь поступает низко.

– Я ни в чем тебя не виню. – Василиса успокаивающе погладила ее по руке.

Варвара печально покачала головой.

– Я так по нему скучаю, – повторила она, но на этот раз без надрыва, просто обреченно. – Знала бы, что так будет, отказалась бы от магии, еще когда выходила замуж. Состарились бы вместе. Андрею никогда особо не нравилось, что я ведьма. И он запрещал мне продлевать ему жизнь. Как-то утром пошел проверять сети и не вернулся. Я спохватилась, бросилась к берегу, а он сидит, прислонившись спиной к валуну, смотрит на море, а на губах улыбка. Может, и не мучился совсем. Но мы даже не попрощались…

– Но ведь он улыбнулся тебе, – прошептала Василиса. – Когда ты призвала его. Он тоже скучает по тебе.

– Да…

Она замерла, глядя в пространство перед собой, и Василиса поняла, что не стоит продолжать этот разговор. Варвара была из тех, кто предпочитал держать свои секреты и чувства при себе, и теперь ей нужно было дать понять, что она не станет лишний раз напоминать ей о произошедшем.

– А у Елисея петушиный хвост, – заискивающе улыбнулась Василиса.

– Полез к Елене и не услышал ее «нет» с первого раза, – пояснила Варвара, но губы ее дрогнули в смешке, и буквально на глазах она вернулась в свое обычное невозмутимое состояние. – А как известно, дважды она повторять не любит. Исчезнет через месяцок. Зато теперь наш царевич постигает искусство обретения внутренней гармонии в обеденных чаепитиях с Горбунком. Тот, кажется, решил преподать ему азы психологии.

От Варвары Василиса вышла, ощущая легкость и подъем. Ее простили! Однако лимит испытаний на сегодняшний день еще не был исчерпан, и в коридоре, ведущем из читального зала, она повстречала Баюна. Он был абсолютно спокоен и посмотрел ей в глаза прямо, но без вызова. Василиса сглотнула. Такой Баюн – не обещающий спустить ей на голову все небесные кары и не поигрывающий железными когтями – был ей незнаком.

– Согласно всем инструкциям, правилам и распоряжениям, – спокойно и серьезно начал ее начальник, когда она остановилась в двух шагах от него, – я должен был сообщить о случившемся на Буян. Сорванная ведьма с гигантским диапазоном сил. Но я не сообщил. И не сделал это не из-за твоего мужа и не из-за того, что ты вдруг оказалась царицей Нави. Я не сделал этого ради тебя, Василиса. Потому что знаю тебя и ценю. Всегда ценил. И хотя я все еще считаю, что случившееся абсолютно закономерно и логически вытекает из всей этой истории с твоим браком… сегодня я впервые задумался о том, что ты, возможно, все-таки осознавала, что делаешь, когда выходила замуж за него. Однако, Василиса, случившееся не должно повториться. Пострадал мой сотрудник. Если тебя снова сорвет и пострадает кто-то еще, ответственность целиком ляжет на меня, потому что я знал и не принял никаких мер. Я не боюсь ответственности, но вот моя совесть порой меня пугает. И если уж совсем начистоту, то мне бы не хотелось снова пережить все то, что я испытал, решив, что ты умерла.

– Такого больше не повторится, – едва ли не шепотом пробормотала Василиса, чувствуя себя нашкодившим ребенком.

Ей было невероятно стыдно перед Баюном, и одновременно она не знала, как отблагодарить, чтобы он понял, насколько она в долгу перед ним.

– Ты можешь это гарантировать? – спросил он.

Василиса кивнула.

– Кощей просил сообщить позже, но… Через два месяца нас здесь не будет. Кощею нужно время, чтобы закончить все дела, а потом мы уйдем в Навь и останемся там.

– Что? – Баюн нахмурился. – Он хочет, чтобы ты ушла с ним в Навь?

– Не он хочет. Я хочу, – уверенно ответила Василиса.

– Ты слишком живая для Нави, – мотнул головой он. – Ты не продержишься.

Василиса улыбнулась.

– Спасибо за заботу, но я сильнее, чем кажусь. И, как показали последние события, я полна сюрпризов. И еще раз спасибо. Огромное. Я не знаю, как…

– Дел больше не натвори, – еще сильнее свел брови Баюн. – Этого будет достаточно в качестве благодарности.

Василиса не удержалась, подалась вперед и порывисто обняла его. Артефакт на его груди не способен был подавить его сущность; Баюн был горячим и пах чем-то знакомым: немного Лесом, немного Навью, немного огромным сварливым котом, объединившим их всех под своим началом, сплотившим их едва ли не в одну семью и заботившимся о них словно о собственных детях. Василиса промокнула непрошеные слезы о его пиджак и отстранилась.

– Никогда больше так не делай, – рыкнул Баюн. Впрочем, смотрел он на нее с выражением, которое вполне можно было принять за нежность. – Иди. Завтра жду тебя на рабочем месте, и не смей отлынивать эти два месяца, отработаешь их по полной.

Василиса кивнула, отвернулась и пошла на выход.

– Василиса, – окликнул Баюн.

Она обернулась.

Он смотрел на нее так пристально, что стало не по себе.

– Моя царица, – произнес он и склонился в глубоком, почтительном поклоне.

Желудок сжался и нырнул куда-то вниз. Баюн не спешил распрямляться, и она кивнула – подбородок дрогнул – и поспешила на улицу, понимая, что, когда он все-таки выпрямится, неудобно будет им обоим.

На улицу Василиса вышла в смятенных чувствах. Прохладный сырой осенний воздух наполнил легкие. Вечерело. Небо обложило тучами, ветер гонял под ногами березовые листья. Пиликнул сотовый, Василиса достала его и разблокировала экран.

«Появилось дело. Не уходи с территории, я постараюсь закончить быстро», – гласило сообщение от Кощея. Что ж, возможно, это было к лучшему. Ей хотелось немного побыть одной. Она сошла с крыльца и нырнула в объятый золотом лабиринт парка. На одной из дорожек обнаружился Данила. Он размеренно махал метлой, сгребая листья в кучу. Василиса неуверенно пошла в его сторону. Он взглянул на нее и кивнул.

– Привет, – не скрывая грусти, вздохнула она. – Есть еще метла?

Данила кивнул в сторону лавочки, к которой был прислонен инвентарь. Василиса взяла одну из метел, отошла к другому краю дорожки и неумело махнула по листьям. Те полетели в стороны, обнажая мокрый кусок асфальта, испещренный трещинами и бликующий в свете горящих фонарей. Махнула еще раз, уже увереннее. Потом еще и еще. Листья взлетали и опадали, собираясь в кучу, в какой-то момент они с Данилой начали действовать синхронно, и ветер подхватывал и разносил по парку звук, издаваемый их метлами: «шурх-шурх-шурх». Так они и убирались, переходя с места на место, сгребая листья в кучи, высвобождая