В одном из освещённых пролётов, у фрески с изображением всадницы с роскошной шевелюрой, студентка Эстель остановилась и ощупала свою голову. И сразу же зашлась жалобным, громким плачем.

— Хочешь, я им отомщу? — я быстро сбежала по ступенькам, взяла подругу за руку. — Обрею наголо и заставлю сожрать собственные волосы?

— Не надо, — шарахнулась от меня Сирена, двинулась вниз. — Ты очень изменилась… стала каким-то чудовищем.

Вот как? Чудовищем? Принцесса-чистоплюйка могла бы и поблагодарить чудовище за спасение остатков собственных волос. Сжав зубы, я зашагала следом, надеясь, что осознание всё-таки посетит светлую остриженную головку леди Эстель.

Не посетило. Весь путь до нашей комнаты мы так и прошли молча. Там Сирена быстро закрылась в комнате гигиены, оставив меня топтаться у порога. Злость немного остыла, сменилась жалостливым сочувствием. Я свалила кучей вещи на тумбочку, немного постояла под дверью, слушая журчание воды и сдержанные рыдания, и со вздохом отправилась искать Фиди. Если Сирене не нужна была месть, то ласка и успокаивающие объятия, которыми студентка Уорт владела в совершенстве, точно были необходимы.

* * *

Фиди нашлась очень быстро. У большого камина я осторожно взяла её за локоть и оттащила от недовольных сокурсниц. Коротко изложила суть проблемы, не забив присовокупить своё мнение на счёт обидчиц Сирены. Взволнованная Фидерика сразу же побежала наверх, и мне стало чуточку спокойнее за состояние студентки Эстель. Роскошные рыжие локоны мелькнули на лестнице и скрылись в направлении женского корпуса. Я даже облегчённо выдохнула, провожая взглядом подругу. Утром я снова позаимствовала у неё липкую дрянь для волос, пахнущую тарокко и эдельвейсом. Мне вдруг понравилось носить на себе этот запах, и я решила приобрести себе такой же флакончик. Даже название выучила: бальзам «Эдерокко».

Присела на спинку каменной лавки, задумчиво понюхала собственную косу и почти мгновенно ощутила мужские пальцы, порхающие рядом с моим лицом. Твёрдые, суховатые пальцы Джера с мозолями от рукояти меча… Я знала каждую из них. Теперь же было даже страшно взять его за руку, обнять его или потереться щекой о грудь. Всё вдруг стало так сложно…

Я откинула косу за спину и вздохнула. У Лонима с Сиреной всё гораздо проще. И я совершенно точно знала, что такая мелочь, как новая стрижка, не изменит их отношений. Оставалось надеяться, что ароматная шевелюра студентки Уорт не станет очередным напоминанием Сирене о её потере… Или по крайней мере, что Фидерике хватит сил и ласки успокоить наполовину облысевшую серебристую лилию. Моя же помощь там была явно лишней, поэтому я нырнула под нефритовую арку и помедлила, в этот раз наслаждаясь установившейся с моим появлением в столовой тишиной. Даже загордилась немного — на моей памяти сама Надалия Аддисад не удостаивалась такой чести.

Долго испытывать публику не стоило: ну как снова подхватят своё «сорокина дочь»? Кто знает, что там успел наговорить Зак и напуганные целительницы. К счастью, толпа сама быстро потеряла ко мне интерес, и я двинулась прямиком к банде изгоев, в полном составе восседающей за дальним столом. По очереди пожала руки парням, подскочившим при моём приближении, скинула накидку. Все трое вытянулись в струнку, как будто и я вправду была их генералом. Хмыкнула про себя: ни дать ни взять — подснежники, влекомые магией Ревда. Один широкий, один длинный, а один… ну не знаю, бывают подснежники картавыми?

— Рассказывай скорее, — Нед даже стул отодвинул, чтобы я могла присесть за обеденный стол.

— Голомяс разрешил? — спросил Мон.

Студенты Комдор, Лампадарио и Лоза выглядели озабоченными. Они тоже нуждались в успокоении, судя по их напряжённому виду, и им я точно могла помочь, в отличие от Сирены. Но не торопилась. Удобно устроилась на стуле, потёрла ладони над исходящим паром варевом.

— С мясом? — принюхалась я к похлёбке цвета сливок.

Хотелось подольше помучить парней неизвестностью, поэтому я с преувеличенным интересом сунула ложку в горшочек. Бульон был наваристым, немного чесночным, с луком, морковкой и репой. Куски мяса обнаружились на самом дне, и я важно помешала свой обед, наслаждаясь ролью хозяйки ценных сведений.

— Магистг’ Голомяс дал дозволение ключнику отпиг’ать двег’и? — не выдержал Куиджи.

Нед заёрзал на стуле и постучал пальцами по нефритовой столешнице. Мон застыл с кусочком вымоченной в похлёбке лепёшки, так и не донеся её до рта.

— Дозволение ключнику не дал, — медленно проговорила я, пережёвывая мясо.

Над столом прокатился слаженный разочарованный вздох. Комдор даже кулаком пристукнул от расстройства. Мон всё-таки зажевал кусочек хлеба и потянулся за следующим. Студенты за соседними столами загалдели особенно громко и как-то взволнованно. Поначалу я даже подумала, что подслушали и обсуждают мой провал. Но нет — никому не было никакого дела до нашей банды. Казалось, что друг другом все увлечены гораздо больше, чем едой — какие-то важные новости явно прошли мимо меня.

— Я так и знал, — признался Куиджи, отвлекая меня от наблюдений. — Это слишком опасно — допускать постог’онних в упг’авление замковыми пг’оходами. Голомяс слишком остог’ожен, чтобы г’азг’ешить подобное.

Куиджи оказался прозорливее меня. Возможно, в следующий раз его стоило посвятить в свои планы заранее… Лампадарио мог стать неплохим советчиком.

У высоких окон громыхнул поднос, и все подпрыгнули, как от землетрясения. Я среагировала последней — слишком хорошо знала обычный для столовой шум. Оглядела потревоженных студентов, прислушалась к ощущениям. Ничего необычного не заметила. Даже засомневалась — не пропустила ли подземный толчок? Откуда такая реакция?

Несчастный рудвик, распластавшийся среди битой посуды, поднял свой белый колпачок и виновато натянул его на глаза. Хлопнула дверь, и из кухни вышла Элька Павс, упёрла руки в бока. Утихший было шум вернулся с новой силой, и я быстро переключилась на важные новости.

— Дозволение не дал, — повторила я и продолжила: — Но подсказал, как можно выбраться из замка в обход свиров.

— Сег’ьезно? — вскинулся Куиджи.

— Как?! — подпрыгнул Нед.

— Угггххм, — поперхнулся Мон.

Куиджи постучал по спине целителя. Мон громко закашлялся в салфетку, раскраснелся и выпучил глаза. Вздёрнутый нос парня напоминал пяточок, на пухлой щеке белым мазком выделялся соус, и я готова была поставить лирн, что сейчас прилетит громкое обзывательство или насмешка. Но на нас не смотрел никто. Даже рыжий Бэзил промолчал, лишь вцепился в меня странным рассеянным взглядом. Неужели, подобно Ракель, замышляет какую-то пакость? Гадить по-тихому — не в его стиле, но нельзя было терять бдительность. Криво ухмыльнулась говнюку и изобразила неприличный жест, но Оккумент не заметил — Шорх толкнул своего друга локтем, привлекая к беседе, и тот охотно подчинился. Серьёзно? Бэзил Оккумент упустил такую возможность оскорбить Мона?

— Что происходит? — кивнула я за спину.