заскрипела портупея, кто-то переступил с ноги на ногу. В зале ожидание было почти осязаемым.

— Множество дел совершено тобой, — продолжил судья, — многие из которых вызывают сомнение и недовольство, но и немало тех, что принесли пользу Империи. В совокупности их суд постановляет: ты не достоин награды, но и смертной казни не достоин.

На миг Лемк задержал дыхание. Значит, его жизнь не оборвется здесь, в этом зале, под пристальными взглядами знати и военных.

Но голос судьи продолжил, как будто ему хотелось вдавить слова глубже, тяжелее.

— Контракт с тобой, Лемк, должен быть разорван. С этого момента ты изгнан с военной службы.

Эти слова словно ударили по воздуху. Лемк медленно поднял голову, глядя прямо на старшего судью. Рядом послышался глухой шепот — кто-то из зрителей поспешно перекрестился.

Судья не отвел взгляда, продолжая:

— Как сказано в военном законе, — он поднял пергамент, чтобы прочесть: — «Стратиоты пусть не занимаются ни земледелием, ни торговлей, ни государственной деятельностью, если они изгнаны с военной службы и лишены преимуществ стратиотов».

Каждое слово звучало четко, словно оно падало в пустой колодец.

Лемк стоял, как окаменевший, но внутри его горели два чувства: облегчение и горечь. Его не казнят, но что теперь делать? Как жить?

Судья опустил пергамент и произнес последнее:

— Ты свободен, Теодор Лемк. Но свобода — твоя единственная награда.

Зал на мгновение будто застыл, а затем наполнился глухим шумом голосов. Судья махнул рукой, и дверь за спиной Лемка открылась. Стражи подошли, чтобы вывести его.

Теодор медленно развернулся. Он не хотел встречаться глазами с толпой, где могли быть те, кто поддерживал его, и те, кто презирал.

А впереди была пустота.

На выходе из дворца Теодора встретила толпа. Много людей. И хотя он ожидал лишь стражу и случайных зевак, тут были люди, которых он давно не видел. Сулиот Федос Зарбас, еще более худой, стоял впереди и улыбался. Траян Лазарев, Йованна Маркова, Юц. Но за ними стояли и другие — младшие офицеры, бойцы, лица которых Теодор знал лишь мельком, но которые успели проявить себя в боях. Их было больше, чем он мог предположить: ромеи-солдаты, выбившиеся с самого дна, но уже носящие знаки отличия за службу. были здесь и те, кто шел с ним от румелийцев из Болгарии. Те, кто не подписал контракт.

Федос шагнул вперед, не дожидаясь приветствий.

— Ну что, друг, — начал он с полуулыбкой, — не ждал нас увидеть? Не могли же мы тебя оставить на растерзание бюрократам?

Слова эти, простые и честные, согрели Теодора больше, чем он готов был признать. Он обвел взглядом этих людей. Кто-то держался уверенно, кто-то сдержанно, но все они были здесь, несмотря на недоброжелательство знати, на риск испортить свое положение.

— Что ж, — тихо ответил Теодор, — рад видеть ваши лица. Даже не знал, что они могут быть для меня такими родными.

Толпа за спинами Федоса зашевелилась, кто-то хмыкнул, скрывая улыбку.

— Многие хотели прибыть. Но их задержали, а многих я отговорил. Например, Сидира Мардаита. У него скоро заканчивается срок контракта, и он сказал, что продлевать его не будет.

Но радость эта была не для всех. Стоило им выйти на улицы города, как стало ясно, что со многими у Теодора окончательно ухудшились. И если раньше многие вельможи просто не замечали Теодора, теперь они не стеснялись показать ему, что они постараются испортить ему жизнь.

В первый же день отдыха Теодор с друзьями встретил задиру, комита-примикатора, с презрительным выражением на лице.

— Лемк, — бросил тот, насмешливо перекладывая руку с эфеса на пояс. — И как тебя земля носит после того, что ты натворил?

Не успел Лемк понять, что эти слова относятся к нему, как Федос, сделал шаг вперед, словно это оскорбление бросили ему лично.

— Кто ты такой, чтобы судить? Если хочешь говорить, то говори со мной. Или клинком объясни, раз слов не хватает.

— Я сам…

— Ты полгода сидел в темнице! Вот отъешься, будешь сам таких затыкать. А пока предоставь это мне!

Задира сделал первый выпад — быстрый и стремительный. Федос отклонился, едва повернув плечо, и сабля противника рассекла пустоту.

— Ты слишком шумен!

Его сабля сверкнула, уходя в дугу. Звон металла наполнил воздух. Комит блокировал удар, но едва успел отступить, как Федос нанес следующий. Лезвия сталкивались так, что искры падали на землю.

Федос двигался грациозно, легко, словно танцуя. Его противник делал резкие шаги, пытаясь загнать его в угол, но сулиот шагал кругами, не давая захватить инициативу.

Наконец, с резким поворотом руки Федос полоснул по предплечью комита, взрезая мышцы, отчего сабля выпала из его рук, с глухим звоном упав на камни.

— «Учись владеть не только оружием, но и головой», — сказал сулиот, опуская свое лезвие. Он посмотрел на толпу. — Никто не смеет оскорблять моего друга. Кто еще хочет попробовать?

Тишина была его ответом.

В одной из множества таверн, расположенных на Месе, Теодор наблюдал за кипящей толпой, наполняющей древние улицы города новой жизнью.

— А что, не слышал? — друзья Теодора пересказывали новости с таким азартом, будто зарабатывали на этом. — Перемирие у нас с румелийцами. На десять лет! Сил воевать ни у кого не осталось, да и золота в казне едва на солдатские сапоги хватает.

— А Михая Храброго в Трансильвании убили, — подхватил другой. — Объединить княжества ему так и не удалось. Зато началась очередная каша — междоусобица, в которой дерутся все, кто может держать оружие. Опытные люди там сейчас на вес золота.

— Фессалия — полный бардак, — добавил третий, смахнув крошки со стола. — Дамат-пашу султан хотел казнить за все его провалы. Но тот, вместо того чтобы покорно сложить голову, поднял мятеж.

Отношения с Веной/Прагой и западной империей значительно ухудшились. Была ли частная инициатива Русворма непонятно. Генерала, по каким-то, ведомым лишь знати причинам освободили, и бывший главнокомандующий союзными войсками убыл прочь.

— Есть сведения о моих пропавших друзьях?

Все пасмурнели.

— Только об Илие. Его тогда при отступлении убили. Мы нашли тех, кто это видел.

— Значит не удалось ему собрать деньги на свадьбу…

— Да многих нет. Дипар погиб, как и Моленар, Янчо Златев, Първан, Ганчо Михов, Чолаков, Добрин, Корст, Енчо, Ангел и многие другие. Пропал без вести Кубяк, Арнауд. А скольким руки и ноги отрезали? Многим. Камиль и