Около часа они подбирают варианты, устают, вытягиваются на полу. Восходит солнце.

– А что, если на Камчатку? – Аля привстает на локте.

– Камчатку? Там горы, вулканы.

– И Тихий океан.

– Он холодный наверняка в тех широтах.

– Ну, бассейны везде есть. Так что скажешь?

– Я за.

– Правда?

Духов берет ее руку и кладет себе на лицо, прячась от резкого утреннего солнца. Потом снова смотрит на нее, тоже привстает.

– Поехали за билетами?

– Прямо сейчас? – Несмотря на бессонную ночь, Аля чувствует себя необычно бодро.

– А чего тянуть?

– Но билеты туда стоят, наверное, целое состояние.

– Мы богаты, ты забыла? Поехали. Только сперва зайдем в кафе на углу позавтракать. Я со вчерашнего утра ничего не ел.

На завтрак они берут блинчики, тающий на солнце абрикосовый джем, черный кофе и кусочки дыни. Кафе пустое, будто работает персонально для них. На официантке надето казачье распашное платье (Аля уже знает, что оно называется кубелек), на узле туго стянутых, густых темных волос красуется расшитая шлычка, на ногах – сапожки, она стоит, прижавшись к декоративной изгороди с подсолнухами и горшками, и зевает, изредка поглядывая в сотовый телефон. На солнечном квадрате на полу спит, свернувшись, белая кошка. Как же хорошо сидеть напротив друг друга за столом, накрытым вышитой скатертью, и наперебой обсуждать планы на жизнь в новом, еще совершенно незнакомом городе (или пригороде, там посмотрят), который совсем скоро станет их судьбой. Где-то там уже существуют улицы, магазины, берег океана и даже стулья, чайник и чашки, которые скоро будут принадлежать им. Оба ощущают, как с треском ломают казавшиеся незыблемыми законы, цепи, и как же это весело, невозможно, безумно весело! Аля, презрев все правила, кладет Духову ноги на колени. Они всесильны! Изменить судьбу – на это мало кто решается. А это, оказывается, так просто! Так удивительно просто, что даже не верится.

Когда официантка приносит второй кофейник, они расплачиваются, но пить передумывают – обоим не терпится двинуться дальше, за билетами. Когда идут по улице, Духов, как в прежние времена, забегает перед Алей и изображает то столяра, то учительницу, а то священника, тех, кем они станут там, в ждущем их городе, а еще старика и старушку, в которых со временем превратятся. Духов в ударе, Аля смеется.

Билетная касса в городе еще закрыта. Ждать не хочется, они ловят такси и едут в аэропорт. Ближайший рейс в Петропавловск оказывается через два дня с пересадкой в Москве. В Шереметьево нужно будет провести час. Час в Москве они перетерпят. Справятся. Получив билеты, Духов кладет их в нагрудный карман пальто. Отходят от кассы, взявшись за руки. «Мы похожи на преступников, – думает Аля, – преступников, совершивших что-то немыслимое». Так же как преступники, они опьянены собственной смелостью и тем, как, оказывается, все это очень легко сделать. Судьба, судьба, да нет никакой судьбы! Есть только тупое смирение, и лень, и страх, и больше ничего. Она хихикает. Духов вопросительно глядит на нее. Она объясняет. Он говорит, что чувствует нечто подобное. И еще кое-что.

– Ты свободная птичка и так, а я рву нити, связи, выбираюсь в свободное плавание. У меня это вроде побега из тюрьмы, освобождения! Каким же я был до сегодняшнего дня дураком, ребенком.

– Послушай, помнишь тот автограф, который ты мне дал в вечер нашей первой встречи?

– Автограф? И что я тебе написал?

– Экхарт сказал: «Кто хочет стать тем, чем он должен быть, тот должен перестать быть тем, что он есть». Что ты тогда имел в виду?

– Не помню этого. Наверное, та фраза чем-то зацепила меня. Пойдем-ка, выпьем что-нибудь.

Они направляются в сторону кафешек.

– А я вот до сих пор пытаюсь ее разгадать, – говорит Аля. – И, кажется, сейчас вот-вот пойму.

Духов заказывает шампанское. Конечно! Вот что нужно им, чтобы немножко, самую малость, успокоиться, замедлиться. Круглый столик, два бокала с пузырьками. И лица близко-близко. Реальность и правда сразу замедляется. Будто со стороны они наблюдают, как суетятся другие люди, взлетают самолеты, бегают, размахивая руками, встречающие.

Выпив шампанское, решают ехать назад в город. Планируют ненадолго зайти домой, помыться, переодеться, а потом отправиться по магазинам купить что-нибудь в поездку. Но, вымывшись вдвоем в ванной, падают на кровать и мгновенно засыпают. Спят долго, крепко, сладко. Когда просыпаются к вечеру, становится ясно, что по магазинам ходить поздно. Но ничего, есть еще завтрашний день. Оба чувствуют удивительное спокойствие. Ощущения их синхронизировались, будто они и правда сделались на этот день одним человеком. Аля варит кофе. Они пьют его долго, с церемониями, на этот раз под заходящим солнцем. За маленьким переносным столиком, который Духов подвинул к дивану. Кружевная салфетка, металлический кофейник, дымчатые стеклянные чашки. Никуда не хочется спешить. Никуда не хочется идти. Хочется просто сидеть рядом друг с другом и предвосхищать удивительную жизнь, которая вот-вот наступит.

2006, 15 ноября, Ростов-на-Дону, Москва

Утром едут в аэропорт. Таксист – у него абсолютно лысая голова – крутит радио в поисках песни. Город пуст, Аля и Духов, как заговорщики, держатся за руки, прощаются с ростовскими улицами. Таксист останавливает выбор на «Стильном оранжевом галстуке» Сюткина.

В час, когда я улыбаюсь или на сердце тоска,

Стильный оранжевый галстук вместе со мною всегда.

Духов начинает подпевать, его лицо светится, как у мальчика в церкви. Аля со смехом толкает его локтем. Он смотрит на нее, начинает петь громче, голос у него хороший, сильный. Кивает – ну давай, чего ты, подпевай. И Аля присоединяется, тихо, едва шевелит губами. Лысый таксист с радостью подхватывает:

Пускай я никогда не встречал в Африке рассвет

И не видел сам пожар в джунглях в час ночной,

Но знаю точно я: на земле самый яркий свет —

Свет, который дарит всем стильный галстук мой.

И эти несколько минут, когда они едут по утреннему Ростову и поют, навсегда врезаются ей в память.

Вот уже виднеется здание аэропорта и взлетающие самолеты. Музыкальную передачу прерывают новости: «В Москве снизилась заболеваемость гриппом. Генпрокуратуру обязали повторно рассмотреть прошение о реабилитации царской семьи. Путин и Буш проведут часовую встречу за обеденным столом в аэропорту Внуково». Аля зевает: ночью совсем не спали. «На известного режиссера Ивана Константиновича совершено нападение – он доставлен в больницу с травмой глаза, сломанным ребром и многочисленными ушибами. Ночью режиссеру была проведена операция на глазу, которая, по словам оперировавшего хирурга, прошла успешно».

Машина подъезжает