А на замызганном матрасе спала девочка. Скорчившись клубочком, будто котёнок, девочка стонала во сне, а лицо, обращённое к Белому, подрагивало, точно она видела кошмар и никак не могла проснуться.

Не Альбина, понял Белый. Пропавшая Лиза Лахтина.

– Кто там? – крикнула сверху Оксана. – Там Альбина? Ты видишь её?!

– Нет, – хрипло ответил Белый.

На негнущихся ногах подошёл к кровати.

Руки и ноги девочки туго стягивали ремни, петлей наброшенные на изголовье и изножье кровати. От ремней на коже остались синяки, и это сразу напомнило Белому о мёртвой девочке в лесу, кровоподтёках на руках и шее Никиты Савина, на теле Ани Малеевой.

Сколько Лиза провела в этом чёрном и сыром подвале? Трое суток? Больше? Что она ела? Что пила и где справляла нужду? Соответствующий запах и влажные пятна на простыне давали однозначный ответ.

Белый заскрипел зубами.

– Что там? – не унималась Оксана. – Я спускаюсь тоже!

– Оставайся наверху!

Полосуя ремни осколком бутылки, Белый принялся рвать узлы. Они поддавались с трудом, пальцы сводило от холода, кожа девочки казалась по-лягушачьи холодной. Она наверняка ослабла от недоедания и была опоена сон-травой – травяной запах пробивался сквозь жуткую вонь и кислый рябиновый дух. Девочка не проснулась и тогда, когда Белый поднял её на руки. Тело казалось почти невесомым, под полупрозрачной кожей отчётливо проступали голубые жилки.

– Держи фонарь! Мы поднимаемся.

Подтащить кровать к разлому не получалось – она оказалась привинченной к полу. Но Белый взгромоздился на деревянную чурку и протянул Оксане хрупкое тело подростка. Та потянула девочку на себя, причитая неразборчиво и, кажется, снова заплакав навзрыд.

– Это не она! – сквозь слёзы всхлипывала Оксана. – Не моя Альбина… Где моя Альбина, Герман?! Ты обещал!

Подтянувшись на руках, Белый выбрался наружу. Он принял из Оксаниных рук расслабленную, спящую Лизу, укутал в обрывки мантии.

– Он сказал, что Альбина здесь! – не унималась Оксана. – Это ведь здесь снимали «Остров»! Он говорил мне!

– Кто говорил? – хрипло спросил Белый.

Оксана умолкла. Алые огоньки – отблески света? – пульсировали в глубине зрачков.

– Вы обманули, – прошептала. – Все вы! Мама была права…

Она повернулась на пятках и замерла, до крови закусив палец. Из груди вырвался стон, и Белый, проследив за её взглядом, различил выросшую в дверном проёме силуэт.

– Я никогда не обманываю, о, нет!

Человек качнул головой – влево и вправо, влево-вправо. Будто одна из тех игрушек с качающейся головой. Фонарик бил точно в проём, но Белый почему-то всё равно не мог различить лица, оно казалось заштрихованным грифелем.

– Поздоровайся с мамой, малышка, – ласково произнёс человек и вывёл из-за спины подростка.

– Привет! – девочка послушно махнула ладонью.

Белый сразу её узнал – вздёрнутый нос, растрёпанные льняные волосы, а вместо красной куртки – изрядно порванная кофта.

– Что ты сделал с моей Альбиной, ублюдок?! – взвизгнула Оксана.

Она рванула вперёд, и человек – Максим Пантюшин? – прижал девочку к себе.

– Мы только играли, – мягко сообщил он. – Я показал ей… разное. Зверят и фей, птичек и лисят. Ведь правда, медвежонок? Кто тебе понравился больше всего?

– Бычок, – ответила Альбина. – Я рада, что он больше не болеет. Но мне так жаль дедушку с бабушкой…

– Они ждут тебя внизу, – белесая, будто бескровная рука погладила светлую макушку. – Ты скоро встретишься с ними.

– Правда?

– О, да. Ты ведь помнишь? Я никогда не обманываю.

Кажется, он засмеялся – Белый не смог различить за глухим рычанием, что издала Оксана.

Рванувшись вперёд, она нацелилась скрюченными пальцами в лицо. Человек увернулся. Альбина вскрикнула, но крик оборвался – человек зажал ей рот. Выбросив руку, ударил Оксану в лицо. Она всхлипнула и закрылась ладонями, сквозь пальцы сочилась кровь.

– Возьми меня, – простонала Оксана. – Лучше меня, чем Альбину!

Человек замер, будто задумался – в это время Белый осторожно положил Лизу на пол и снова, как болванчик, качнул головой.

– Нет, не получится. Слишком старая.

Тогда Белый прыгнул тоже.

Сухая пыль сон-травы повисла в воздухе, и человек закашлялся, закрываясь руками и на миг выпустив Альбину.

Белый рванул девочку на себя.

– Не отдам! – взвизгнул Максим Пантюшин.

Блеснули белесые рыбьи глаза, ранее хорошо замаскированные массивными хипстерскими очками. Лицо, вымаранное сажей, скрывал до бровей капюшон, но Белый всё равно увидел этот взгляд – безумный взгляд существа, уже не имеющее ничего общего с человеком. Взгляд вечно голодного монстра.

– Бегите! – рыкнул Белый, подталкивая Альбину к матери.

Оксана протянула окровавленные пальцы, но только слегка мазнула по рукаву кофты. Существо скользнуло тенью – невесомо, не касаясь земли. Черная мантия щупальцами потянула девочку к себе, и Альбина закричала – так кричит попавшая в капкан добыча.

– Не отдам!

Визг перешёл в ультразвук.

Стены раздвинулись, выпуская сухие побеги. Земля вспучилась, лопнула, обдав болотными миазмами. Белый упал на одно колено, но, падая, успел крепче ухватить бутылочный осколок.

Альбина всхлипывала, обмякая в перекрученных руках существа. Он навис над скорчившейся Оксаной, под мантией, сшитой из черных лоскутьев, что-то безостановочно колыхалось и пульсировало.

– Если бы у меня был выбор, – с сожалением произнесло чудище. – Бессмертие требует заплатить свою цену, но я не желаю зла. Не желал никому из этих детей. Ты ведь понимаешь.

Стены трещали, с них клочьями отслаивалась штукатурка, брёвна дрожали в пазах.

Белый поднялся на ноги.

– Бей или беги, – продолжило белоглазое чудовище. – Вот единственные механизмы выживания. Что выберешь ты? Я выбрал бить.

Белый набросился молча.

Острый осколочный край вонзился в тонкую ткань. Швы затрещали, в прореху брызнуло чёрным.

Развернувшись, монстр перехватил руку Белого. Пальцы оплели кость, сжали, точно тисками, и молниевая вспышка пронзила от ладони до ключицы. Бутылочный осколок выпал, покатившись по комковатой земле.

Пантюшин ударил в челюсть.

Белый клацнул зубами, чувствуя, как в горло стекает кровь.

Кровь – это жизнь. А чужая кровь – ещё и сила. Если он успеет глотнуть хотя бы немного Оксаниной крови, может, успеет измениться?

Отхаркнув слюну, он подтянулся на локтях. Правая рука пульсировала болью, на неё не опереться, но если он успеет…

Пантюшин наступил на ладонь. Кость хрустнула, заставив Белого сипло застонать.

– Пожалуйста, – словно в бреду услышал он шёпот Оксаны. – Отпусти Альбину, и мы уйдём и никому никогда не расскажем…

– Поздно, – с сожалением ответило чудовище. – Свой выбор я давно сделал.

Подхватив осколок, он плавно провёл им перед Альбининым лицом. Послышался мокрый булькающий звук, с которым, должно быть, расходится плоть. Девочка дёрнулась в руках чудовища, и тёмная влага выплеснулась на её живот.

– Ма… ма… – жалобно выдохнула Альбина.

И упала лицом в грязь.

Оксана завизжала.

Глава 40

Чудь белоглазая

На мир