– есть объективный предмет понятия, он вне времени и пространства, идея вне изменения, но только она истинна. В этой проекции сознания Логос есть не только идея – мыслимое, но и воплощенная, и осознанная идея одновременно; это идея, которая как бы вбирает в себя и вещь, и знак:

«Здесь мы приходим к учению великого Аристотеля, которое мы считаем краеугольным камнем метафизики: всему возможному, еще не дошедшему до своего конца, еще недоразвившемуся до своей предельной и безусловно желательной формы, противолежит вечная идеальная действительность или энергия, вечно достигнутая цель» (С.Н. Трубецкой 1908: 62).

Платоновское понимание идеи как первообраза и причины регулируется аристотелевским пониманием формы как идеи в цели. Соловьев говорил о нормативности идеи – Трубецкой утверждает, что форма есть норма мира, воплощение идеи. Колебания Соловьева объясняются различным происхождением идей, воссозданных философом в его синтезе. Так, обогащение идеи этическим элементом восходит у него к философии стоиков, которая через патристику попала в русскую философию и стала одним из свойств русской ментальности вообще. Было бы напрасным трудом перебирать все источники Соловьева (это уже сделал Лосев), чтобы отыскивать зерна его философствования. Если он сам утверждал, что Филон Александрийский был последним великим философом, поскольку именно он ввел философию в христианство и создал христианское богословие, т.е. дал основу всякой религиозной философии, это вовсе не значит, что этому еврею Соловьев и следует в своем философском синтезе. Он просто отражает русскую форму философствования, как она сложилась в течение столетий.

Сам С. Трубецкой в своей философии уже не конкретный реалист, подобно Соловьеву, он скорее конкретный идеалист, т.е. он иначе понимает сущее: сущее как идея есть являющееся – сущее есть явление. В отличие от объективного идеализма Соловьева: Трубецкой одновременно и эмпирик, и субъективный идеалист. Его часто называют неокантианцем, но это не совсем точно. «Неокантианец» он потому, что интересовался не онтологическими, а гносеологическими проблемами философии, он и создал первую русскую теорию познания. Развивая некоторые положения своего друга: Трубецкой еще ближе, чем Соловьев, подошел непосредственно к феноменологизму как научному методу познания.

Трубецкой колеблется между номинализмом (отсюда его эмпиризм) и концептуализмом как умеренным номинализмом; он концептуалист по объекту (сущее как являющееся: «всё имеет идеальное начало в самих вещах» (С.Н. Трубецкой 1994: 611)) и трансценденталист по методу (сущее как идея есть мыслимое (там же: 619)).

«Метафизическое, как сверхчувственное, не может быть дано чувственно; но оно может открываться в чувственном» (С.Н. Трубецкой 1910: 48).

«Вещи противополагаются понятиям» (С.Н. Трубецкой 1994: 629),

а поскольку они не тождественны в представлении философа, то его трудно отнести к реалистам. Вместе с тем веру, укорененную в воле, он вводит вместо интеллектуальной интуиции Соловьева, в соборном co-знании ищет критерии истинности для познающего разума.

Однако в принципе каждый крайний концептуалист, т.е. номиналист, тянет в сторону феноменологической трансцендентальности: в явлении он видит сущность. Этим он и отличается от реалиста, который сущность видит за явлением и потому всегда является диалектиком. С.Н. Трубецкой не диалектик:

«…философия есть прежде всего анализ по преимуществу, предполагающий интуицию и синтез» (С.Н. Трубецкой 1910: 41).

Больше, чем Соловьев, Трубецкой погружен в формальные отношения между вещами. Даже абсолютное есть всего лишь формальное отношение для другого (С.Н. Трубецкой 1994: 709). Вообще

«сущее не есть идея, точно так же, как оно не есть явление» (там же: 629)

– верное, но неполное утверждение, полагает сам философ (там же: 634). Концептуалист исходит из понятия, оно всегда в центре его размышлений; живо лишь понятие, которое находится в отношении к конкретному (там же: 630). Устранение идеи объясняется не следованием аристотелевской схеме «форм», но недоверием к абстрактным понятиям вообще. Будучи как бы предтечей структурализма с его обожествлением отношения в системе (в том числе и для своего сына – Н.С. Трубецкого), С.Н. Трубецкой еще колеблется относительно статуса отношения: абсолютно оно или нет? С одной стороны, мы слышим гимн в честь глагола быть (там же: 697, 708 и др.), который являет собою формальное воплощение идеи отношения; с другой стороны, выясняется, что без понятия субстанции не может быть понятия об отношении (там же: 645). Еще:

«Отношение есть основная категория нашего сознания и основная категория сущего»

одновременно, это вообще «основная истина философии» (там же: 697). Поскольку же

«наше сознание обусловлено внутренним соотношением вещей, в основании которого лежит абсолютное всеединство сущего» (там же: 699),

то можно сказать, что С. Трубецкой напрямую связывает уровень сущего с уровнем co-знания, как бы проскакивая средний мир – эмпирически предметный мир. Явление и есть сущее, тогда как из поля внимания исчезает сущность. Такова эта конструкция отношения – с устранением среднего члена, своего рода энтимема сознания. Сознание равнозначно знанию, а познание оказывается избыточным, точнее – оно становится всего лишь способом оформления знания.

Возвращаясь к проблеме метода: Трубецкой внимательно рассматривает все три возможные теории:

· теорию явления – феноменологию;

· теорию сущего – трансцендентализм;

· теорию сущности – диалектику.

Соответственно он и называет их:

· эмпирический идеализм,

· критический идеализм и

· диалектический идеализм (С. Трубецкой 1994: 598 сл.).

Теория явления – это «среда относительного», именно в границах этой теории и возникает структурализм. Поскольку «нет объекта без субъекта», то и «явление есть отношение объекта к субъекту»; мир как явление предполагает существование субъекта, «ибо быть объектом означает не что иное, как быть для субъекта», так что и мир явлений есть прежде всего факт co-знания (там же: 607 и 599).

Теория сущего связана с толкованием универсального в познании.

Что же касается теории сущности, то ее С. Трубецкой не очень жалует: диалектика работает на отвлеченных понятиях, которые различаются во внутреннем своем противоречии, «как только мы попробуем их продумать».

В изложении С. Трубецкого много сложностей. Постоянное смешение субъекта как идеи (или Бога) и субъекта как индивидуума (он – объективен… он – идеален) препятствует однозначному осмыслению позиции С. Трубецкого. Это вообще трудно сделать, поскольку в основном он толкует других философов, попутно излагая свою точку зрения. Но общее представление об этих взглядах составить можно.

· Номиналисты как эмпирики ищут познания в чувственном опыте;

· реалисты как мистики – в непосредственном (имманентном) восприятии сущего;

· рационалисты концептуалисты сущее постигают в акте мышления,

но только конкретное единство всех познавательных способностей может стать источником познания сущего (там же: 693).

«Все явления <…> подчиняются законам сознания как реальные объекты опыта и восприятия» (там же: 600),

поскольку и