– Я не проронила ни звука, – настойчиво пробормотала она.

Патриция набрызгала столько освежителя воздуха, что у нее защипало в глазах, затем включила душ. Она сняла с себя блузку и помогла Слик снова забраться в ванну, поставив ее под горячие, бьющие с сильным напором струи воды. Губкой Патриция смыла всю косметику с лица подруги, растирая до тех пор, пока кожа не порозовела, потом, используя большое количество пены, хорошо промыла ее промежность.

– Пригнись, – сказала Патриция, направляя упругую струю. – Представь, что это унитаз.

Последние черные капли упали в воду, распались на мелкие ручейки, и были смыты в водосток. Патриция использовала почти целую бутылку шампуня, чтобы вымыть Слик волосы, а когда закончила, ванная пропахла паром и цветами. Патриция тщательно вытерлась и снова надела свою блузку. Слик, дрожа, стояла голой около ванны. Патриция завернула ее в халат и отвела в постель. Поставив на тумбочку стакан воды, она попросила:

– Теперь расскажи мне, что произошло.

Слик лишь посмотрела на нее расширенными от ужаса глазами.

– Поговори со мной, Слик.

– Если он сотворил такое со мной, – прошептала Слик, – то что же он может сделать с тобой?

– Кто?

– Джеймс Харрис.

Глава 33

– Я молилась над той фотографией, – шепотом начала рассказывать Слик. – Я сидела с ней и вырезками из газет и молилась о спасении. Тот человек вложил столько денег в Грейшиос-Кей, он стал другом Лиланда, ходил вместе с нашей семьей в церковь, но я видела снимок, читала газетные статьи и не знала, что делать. На фотографии он. Ты понимаешь это, как только видишь.

Ее подбородок задрожал, и одинокая слеза, сверкнув серебром в тусклом свете прикроватной лампы, скатилась по щеке.

– Я позвонила ему в Тампу, – призналась она. – Я думала, именно этого хочет от меня Бог. Я подумала, что, если Джеймс Харрис узнает, что у меня есть эти вырезки и снимок, он испугается, и я смогу заставить его покинуть Олд-Вилладж. Какой же я была дурой! Попыталась ему угрожать. Сказала, что, если он немедленно не уедет, я расскажу про это всем.

– Он знал, что это я дала их тебе?

Слик бросила взгляд на стакан, и Патриция протянула воду ей. После двух больших шумных глотков подруга вернула стакан, зажмурилась и кивнула.

– Прости меня. Прости. Вчера утром я позвонила ему и сообщила, что ты собираешься проникнуть к нему в дом. И что бы он там ни прятал, ты это найдешь. Что у него есть единственный вариант – никогда не возвращаться в наш город. Предложила, чтобы он сообщил свой новый адрес, и тогда, как только Грейшиос-Кей окупится, я вышлю ему все его деньги. Только из Тампы ему лучше не возвращаться. Патриция, я думала, ему нужны деньги. Я думала, что он заботится о своей репутации. Считала, что твой снимок и папка мисс Грин будут гарантией, что он уже никогда не вернется. Думала о том, как ты обрадуешься, узнав, что я решила эту проблему. Гордыня переполнила мою душу.

Неожиданно Слик с силой хлестнула себя рукой по лицу, Патриция попыталась перехватить запястье, но не успела, и Слик замахнулась вновь. На этот раз Патриция остановила ее.

– Гордыня не доводит до добра, – прошипела Слик, ее глаза пылали гневом на побелевшем лице. – Церковь не захотела устроить мою вечеринку в честь Дня Реформации, потому мы оставили детей дома, чтобы провести время вместе. Мы играли в «Монополию». Элджей и Тайгер в кои-то веки не ссорились, и я уже собиралась поставить отель на Парк-плейс. Мы были так беззаботны, чувствовали себя в полной безопасности. Я извинилась, взяла свои деньги, притворившись, что боюсь, что Лиланд стащит их, пока меня не будет. Детям это нравится. Я поднялась наверх, потому что туалет внизу все еще подтекает.

Она оглядела комнату, чтобы убедиться, что двери и окна закрыты, а шторы задернуты. Она попыталась освободиться, но Патриция крепко держала ее запястья.

– Моя Библия, – проговорила Слик.

Патриция отпустила руки подруги, нашла книгу на столике и передала ее. Слик прижала Библию к груди, словно любимую плюшевую игрушку, и снова заговорила только через минуту:

– Должно быть, он забрался через окно наверху и ждал меня. Даже не поняла, как это произошло. Я шла по коридору и вдруг оказалась лежащей на полу лицом вниз, и что-то тяжелое оказалось на моей спине, не давая подняться. Потом чей-то голос проговорил прямо в мое ухо, что если я хоть пикну… если я произнесу один-единственный звук, то он… Кто он, Патриция?!. Он убьет всю мою семью. Кто он такой?!

– Он гораздо страшнее, чем мы можем себе представить.

– Я думала, он сломает мне спину. Она до сих пор так болит. – Слик поднесла пальцы ко рту и с силой прижала. Ее лоб прорезали глубокие морщины. – У меня никого не было, кроме Лиланда.

Она снова сжала Библию двумя руками и закрыла глаза. Какое-то время ее губы шевелились в безмолвной молитве, прежде чем она снова заговорила. Голос ее был едва слышнее, чем шепот:

– Когда он повалил меня, деньги из «Монополии» разлетелись по всему ковру. И я все время смотрела на эту оранжевую пятитысячную купюру у моего носа. Сфокусировала на ней внимание и все мысли. И он все говорил, чтобы я не издавала ни звука, и я не издала ни звука, но я все время боялась, что кто-нибудь отправится меня искать, поэтому я хотела, чтобы он скорее закончил и ушел. Я просто хотела, чтобы все поскорее закончилось. Вот почему я не сопротивлялась. И он сделал это. Он кончил в меня.

Слик с такой силой стиснула Библию, что костяшки пальцев пошли белыми и красными пятнами, а лицо сморщилось. Патриция возненавидела себя за вопрос, но она должна была знать:

– А снимок? Вырезки?

– Он заставил меня сказать, где они. Прости меня, прости. Это гордыня моя. Проклятая глупая гордыня!

– Это не твоя вина.

– Я решила, что смогу все сделать сама. Я возомнила себя сильнее, чем он. Но он сильнее всех нас.

Челка Слик слиплась от пота, щеки ее тряслись. Она тяжело и часто дышала.

– Что у тебя болит? – спросила Патриция.

– Промежность.

Патриция подняла одеяло. В центре халата расплывалось темное пятно.

– Тебе надо в больницу.

– Он убьет их, если я расскажу.

– Слик… – попыталась Патриция.

– Он убьет их! Пожалуйста! Он сделает это!

– Но мы не знаем, что он сотворил с тобой.

– Если завтра утром кровь все еще будет идти, я пойду к врачу, – пообещала Слик. – Но скорую вызывать нельзя. Что, если он ждет снаружи? Наблюдает, что я буду делать. Патриция, пожалуйста, не позволь ему причинить зло моим детям.

Патриция принесла из ванной губку с теплой водой и, как смогла, подмыла Слик. Потом отыскала под раковиной прокладки и помогла подруге