другого. Единственное, что они сделают, – остановят его и попросят показать бумажник. Он, не имея ни малейшего понятия, что там лежат права Франсин, покажет его. Когда полицейские увидят права, попросят разрешения обыскать его чердак, он откажется, тогда они оставят с ним кого-нибудь, а сами поедут за ордером, обыщут чердак и найдут Франсин.

– Когда? – спросила миссис Грин.

– В эту субботу Скраггсы устраивают у себя на ферме Устричный пикник. До него еще шесть дней, но там будет полно народу, выпивка, это наш лучший шанс.

Патриция еще не знала, как ей удастся добраться до бумажника Джеймса Харриса – она даже не знала, есть ли у него таковой, – но она постарается ничего не упустить из виду и быть начеку. Начало пикника было запланировано на половину второго, и если ей удастся пораньше подложить права в бумажник, то в тот же день можно будет вызвать полицию, которая приедет прямо на пикник и попросит Харриса показать документы, тогда менее чем за неделю все будет кончено.

– Очень многое может пойти не по плану, – высказала сомнение миссис Грин.

– У нас мало времени.

Октябрь заканчивался. Это ночь Хеллоуина.

Дверной звонок после четырех часов вечера не умолкал, и Патриция охала и ахала над бесконечным потоком Аладдинов, Жасмин, черепашек-ниндзя и феечек в балетных пачках с подпрыгивающими на спине крылышками.

Для детей у нее были припасены забавные шоколадные батончики и маленькие пакетики изюма, а бутылка «Джек Дэниэлс» ждала их отцов, которые стояли чуть позади, протягивая вперед красные одноразовые стаканчики. Старая традиция Олд-Вилладж: матери сидят дома и раздают конфеты, а отцы выводят своих отпрысков на «сладость или гадость». За каждой дверью была спрятана бутылочка чего-нибудь покрепче, чтобы добавить отцам сверх того, что они уже успели выпить. По мере того как тени становились длиннее, а солнце скрывалось за домами Олд-Вилладж, отцы становились все громче и веселее.

Мистера Кэмпбелла среди этих счастливчиков не было. Когда Патриция спросила Кори, не хочет ли она пройтись на Хеллоуин за конфетами, та лишь презрительно фыркнула, не глядя на мать. Блю на тот же вопрос ответил, что все это для малышей, после чего Картер заявил, что раз никто из детей не нуждается в его обществе, то он прямо из аэропорта поедет в офис, где сделает часть работы на понедельник.

Около семи Блю спустился вниз, открыл шкафчик с собачьим кормом и достал оттуда бумажный пакет.

– Ты собираешься за сластями? – спросила его Патриция.

– Ну да.

– А где твой костюм? – снова спросила она, пытаясь вывести его на разговор.

– Я серийный убийца.

– Разве ты не хочешь быть кем-нибудь позабавнее? Мы вместе можем быстренько что-нибудь придумать.

Он развернулся и вышел из кухни.

– Будь дома к десяти, – крикнула она ему вслед и услышала, как хлопнула входная дверь.

Как раз закончились батончики и глубоко разочарованные Бивис и Баттхед получили первый пакетик изюма, когда зазвонил телефон.

– Резиденция Кэмпбеллов, – ответила Патриция.

Никто не ответил. Она решила, что это розыгрыш, и уже была готова повесить трубку, когда в ней раздался громкий всхлип и чей-то срывающийся, полный слез голос проговорил:

– Я не…

– Алло? – насторожилась Патриция. – Вы звоните Кэмпбеллам?

– Я не… – снова произнес странный голос, словно человек не до конца осознавал смысл собственных слов, а Патриция поняла, что это женщина.

– Если вы не скажете, кто вы, я буду вынуждена повесить трубку.

– Я не… Я не проронила ни звука…

– Слик? – удивилась Патриция.

– Я молчала… молчала… молчала… – бубнила Слик.

– Что происходит? – спросила Патриция.

Слик тогда ей так и не позвонила – не извинилась за то, что бросила ее, не поинтересовалась, как все прошло и все ли с ней в порядке, – все это лишний раз доказывало, что именно Слик выдала ее Джеймсу Харрису, рассказала о намерении проникнуть в его дом. Слик была причиной того, что он вернулся так рано. А раз так, то пусть бы она катилась ко всем чертям.

Внезапно Слик разрыдалась.

– Слик? – позвала Патриция. – Да что случилось?

– Я молчала… я молчала… – снова и снова повторяла Слик, и мурашки побежали по спине Патриции.

– Прекрати. Ты меня пугаешь.

– Я ничего не сделала… ничего… – всхлипывала Слик.

– Где ты? Дома? Тебе нужна помощь?

В трубке больше не было слышно стонов, Патриция отключилась и перезвонила по номеру Слик – «занято». Сначала решила, что не будет ничего делать, но не смогла. Голос Слик действительно напугал Патрицию, и темное предчувствие шевельнулось у нее в животе. Она схватила сумочку и ключи от машины и нашла Кори на веранде, уставившуюся в телевизор, который рекламировал супермягкий кондиционер для белья.

– Мне нужно к Китти. – Патриция впервые осознала, что чем больше ты врешь, тем легче это получается. – Будь добра отвечать на звонки в дверь.

– М-м-м, – промычала дочь не повернув головы.

Патриция предположила, что на языке семнадцатилетних это означало «да».

Улицы Олд-Вилладж заполняли дети в сопровождении родителей, и Патриции стоило большого труда лавировать между ними. Отцы выглядели уже приятно «нагруженными», шаги их становились все менее уверенными, они все чаще и чаще заглядывали в детские пакеты со сладостями. Патриция не представляла, что могло случиться со Слик. Нужно добраться до ее дома. Патриция, продираясь сквозь толпу с черепашьей скоростью, оставила позади дом Харриса с двумя мерцающими на крыльце «светильниками Джека», повернула на Маккантс и нажала на тормоз.

На углу Маккантс и Питт-стрит жила семья Кантуэлл, каждый Хеллоуин они заполняли свой передний двор фальшивыми трупами, свисающими с деревьев, пенопластовыми надгробиями и скелетами, прикрепленными проволокой к кустарникам. Каждые полчаса мистер Кантуэлл в костюме графа Дракулы поднимался из стоящего на парадном крыльце гроба, и вся семья разыгрывала десятиминутное представление. Волк-оборотень выскакивал из кустов и гонялся за детьми по переднему двору; мумия ковыляла к маленьким девочкам, и те с визгом разбегались; миссис Кантуэлл с большим накладным носом, покрытым бородавками, помешивала котел, полный сухого льда, и угощала всех желающих съедобной зеленой слизью с мармеладными червяками, которую разливала большим половником; заканчивалось шоу всеобщим танцем под «Монстр мэш» – своеобразный гимн Хеллоуина – и большой раздачей сладостей.

Толпа, окружающая дом, не помещалась на тротуаре и перегородила улицу. Патриция нахмурилась. Дело только в Слик? А как же остальные члены ее семьи? Да, здесь что-то нечисто. Нужно ехать. Она сняла ногу с тормоза и свернула на край двора Симмонсов, что жили на противоположной стороне Маккантс, мигая фарами, чтобы ее пропустили. Потребовалось пять минут, чтобы преодолеть перекресток, затем она прибавила скорость, направляясь к бульвару Коулмана, а на бульваре Джонни Доддса выжимала уже под пятьдесят миль. Но и это было недостаточно быстро.

Она свернула на Криксайд и стала петлять среди хэллоуинских костюмов со скоростью, на которую только смогла решиться. Обе машины Пейли были припаркованы на их подъездной аллее. Что бы ни случилось, это случилось со