всей семьей. На парадном крыльце стояла кухонная табуретка, на которой мерцала белая свеча. В миске рядом с ней лежала пачка брошюр, на которых оранжевым шрифтом было выведено: «Гадость? Да. Сласти? Только с благословения Божьего!»

Патриция подошла к дверному звонку и остановилась. А что, если это Джеймс Харрис? Что, если он все еще в доме?

Она повернула ручку, «собачка» с мягким щелчком вышла из паза, дверь тихо отворилась. Патриция глубоко вдохнула и шагнула внутрь. Она закрыла за собой дверь и остановилась, напрягая слух и зрение в надежде услышать какие-нибудь признаки жизни или найти какую-нибудь деталь, красноречиво говорящую о преступлении: каплю крови на паркете, сбитую набок картину или треснувшее стекло витрины. Ничего. Она осторожно прокралась по ковровой дорожке холла и толкнула дверь в пристройку. Раздались испуганные крики.

Каждый мускул в теле Патриции был напряжен, она была готова действовать в любую секунду. Руки тут же взлетели вверх, чтобы защитить лицо. Она открыла рот, чтобы закричать. И тут крики сменил веселый смех, она открыла глаза и сквозь пальцы посмотрела вперед: Лиланд, Элджей, старший из детей Пейли, Грир и Тайгер – все сидели за длинным обеденным столом в центре комнаты. Все, кроме Грир, сидели к ней спиной и смеялись. Грир перестав смеяться, смотрела на Патрицию. Элджей и Тайгер обернулись.

– О мой бог, – пробормотала Грир. – Как вы сюда попали?

Посередине стола стояла «Монополия». Слик в комнате не было.

– Патриция? – не скрывая удивления, проговорил Лиланд, поднимаясь и пытаясь улыбнуться.

– Не вставайте, – быстро проговорила Патриция. – Мне позвонила Слик, и я подумала, что она дома.

– Она наверху, – сказал Лиланд.

– Я буквально на минутку и сейчас же уйду. Продолжайте игру.

Она вышла, прежде чем кто-нибудь из них успел что-то сказать, и быстро начала подниматься наверх по ступеням, покрытым ковром. Оказавшись в коридоре верхнего этажа, она понятия не имела, что делать дальше, куда идти. Дверь в хозяйскую спальню была приоткрыта. Там было темно, но Патриция увидела полоску света под дверью ванной комнаты и проскользнула туда.

– Слик? – тихо позвала она.

Зашуршала занавеска, Патриция опустила глаза и увидела лежащую в ванне Слик: губная помада смазана, тушь растеклась по щекам, волосы клочьями торчат во все стороны, юбка порвана, сережка в виде «песчаного доллара» осталась без пары.

Все, что стояло между ними, тут же испарилось, и Патриция опустилась на колени.

– Что случилось?

– Я не издала ни звука… – прохрипела Слик, широко распахнув в панике глаза.

Дальше ее губы только беззвучно шевелились, пытаясь произнести слова. Ее кулаки то сжимались, то разжимались.

– Слик, что случилось?

– Я не произнесла… – снова начала та, потом облизнула губы и попробовала еще раз: – Я не произнесла ни звука.

– Нужно вызвать скорую. – Патриция поднялась на ноги. – Пойду позову Лиланда.

– Я… – Голос Слик опустился до шепота. – Я молчала…

Патриция уже подошла к дверям ванной, но тут услышала какую-то возню в ванне и хриплый крик Слик:

– Нет!

Патриция обернулась. Слик изо всех сил цеплялась за край ванны пальцами с побелевшими костяшками и качала головой, отчего одинокая сережка моталась из стороны в сторону.

– Они не должны знать.

– Тебе надо показаться врачу, – возразила Патриция.

– Они не должны знать, – повторила Слик.

– Слик! – донесся снизу голос Лиланда. – Все в порядке?

Слик посмотрела Патриции прямо в глаза и медленно повела головой. Стараясь не терять с ней зрительного контакта, Патриция вышла в спальню и громко крикнула:

– Все хорошо!

– Слик! – повторил Лиланд, и Патриция поняла, что он поднимается наверх.

Слик замотала головой энергичнее. Приложив палец к губам, Патриция выскочила из спальни и направилась по коридору навстречу Лиланду.

– Что происходит? – спросил он, останавливаясь на две ступеньки ниже ее.

– Она плохо себя чувствует. Я немного посижу с ней, пока не пойму, что все хорошо. Но она не хочет, чтобы вы прерывали вечеринку.

– Это какая-то бессмыслица. Зачем тебе нужно было ехать сюда, если мы находимся совсем рядом, внизу.

Он попытался подняться, но Патриция преградила ему путь.

– Лиланд, – улыбаясь проговорила она. – Слик хочет, чтобы сегодня вечером ты и дети повеселились. Это очень важно для нее, чтобы дети получили некий… христианский вариант Хеллоуина. Позволь мне побыть с ней.

– Я хочу посмотреть, как она. – Лиланд положил руку на перила лестницы, давая понять, что готов пройти сквозь подругу жены, если будет необходимо.

– Лиланд. – Патриция понизила голос. – Это женские проблемы.

Она не знала в точности, что Лиланд представил себе под «женскими проблемами», но он как-то сник.

– Хорошо. Но ты ведь сказала бы мне, будь ей действительно плохо?

– Конечно, – заверила его Патриция. – Иди к детям.

Он развернулся и пошел вниз. Она подождала, пока он пройдет в пристройку, и стрелой кинулась обратно в ванную. Слик не шевелилась. Патриция опустилась на колени, наклонилась вперед и обхватила ее руками. Затем встала, увлекая Слик за собой. Ноги той были настолько слабы, что едва держали ее. Патриция помогла ей вылезти из ванны.

– Они не должны знать, – снова повторила Слик.

– Я не скажу ни слова, – заверила ее Патриция.

Она сняла со Слик сережку и положила на раковину.

– Я найду ее пару, – пообещала она.

Она заперла дверь, помогла Слик стянуть через голову джемпер, расстегнула лифчик. Груди сгорбившейся Слик, маленькие и бледные, так безжизненно свисали над торчащими ребрами, что Патриция подумала о маленьком ощипанном цыпленке.

Она усадила Слик на крышку унитаза и расстегнула пояс ее юбки. Юбка была разорвана до самого низа, поэтому не было нужды использовать молнию. Разрыв шел не по шву, а по самому́ замшевому полотну. Патриция даже не представляла, что за сила могла сделать это.

Когда она начала снимать юбку, Слик отшатнулась, попытавшись прикрыть руками промежность.

– Что произошло? – опять спросила Патриция. – Слик, что с тобой случилось?

Слик покачала головой, сердце Патриции дрогнуло. Она сосредоточилась на том, чтобы ее голос оставался спокойным и ровным.

– Покажи мне, – настойчиво попросила она, Слик лишь быстрее замотала головой. – Слик?

– Они не должны знать, – простонала Слик.

Патриция взяла ее тонкие запястья и попыталась развести их. Слик поначалу сопротивлялась, потом обмякла. Патриция сняла с нее юбку. Трусики Слик тоже оказались разорваны. Приподняв Слик, Патриция стянула и их. Слик крепко сжала бедра.

– Слик, – проговорила Патриция своим спокойным, но строгим голосом медицинской сестры. – Мне нужно посмотреть.

Она раздвинула в стороны ее колени. Сначала редкие белесые волоски на лобке Слик мешали разглядеть подробности, но потом конвульсивно сократилась мышца внизу живота, и какая-то черная желеобразная масса извергалась из влагалища. Она страшно воняла, словно нечто органическое было брошено в жаркий летний день на обочине дороги и долгое время гнило там. Оно все текло и текло – бесконечный поток зловонной слизи, на туалетной крышке скопилась уже целая черная лужа.

– Слик? – спросила Патриция. – Что произошло?

Подруга встретилась с ней глазами, на нижних веках дрожали крупные капли слез, она выглядела такой несчастной и такой напуганной, что Патриция не выдержала, наклонилась и