Виктория тоже не могла усидеть дома. Всего на три дня она вырвалась в Киев. Оставив детей на Ксюшу, женщина поехала на Майдан вместе с мужем. То, что она увидела и ощутила, полностью перевернуло ее сознание. Виктория никогда не забудет, как через плотную толпу к ней протиснулась худенькая маленькая старушка и, протянув толстые вязаные носки, сказала:

– Вижу, дочка, обувка у тебя худая. Надень, детка, они не ношеные. Я их сегодня ночью связала! Для таких, как ты. Я старая, больше ничего сделать-то не могу. Одна надежда на вас, на молодежь. Надень, дочка, надень! Только когда Ющенко придет к власти, напомни ему, дочка, о тех, кто здесь стоял, кто ему верил! Хотя, я уверена, он нас не подведет. Разве можно обмануть так много людей?

Майдан стал главным событием в жизни Виктории. В некотором смысле это было даже важнее рождения детей. Ведь разве нормальная мать не хочет, чтобы ее дети жили в свободной и процветающей стране, той, которую Ющенко обещал построить? Ради этого Виктория, как и другие, готова была пойти на любые лишения. Не жалея сил, она помогала Александру, ездила с ним по регионам, писала сценарии встреч, тексты обращений и даже придумывала веселые четверостишия для выступлений в студенческих общежитиях.

Весь мир смотрел на украинцев как на великую нацию, способную, не проронив ни капли человеческой крови, изменить ход истории и открыть для себя дорогу к новому, светлому будущему. В каждом уголке мира слово «Ukraine» вызывало уважение и восторг. Один за другим главы европейских государств и США отказывались признавать результаты второго тура президентских выборов. Затаив дыхание, украинцы ждали перемен. А когда 3 декабря 2004 года Верховный Суд признал объявленные ЦИК результаты не соответствующими реальному волеизъявлению народа, Виктория плакала от счастья. Оставалось ждать совсем немного.

Какова же была ее радость (впрочем, как и всей их команды), когда 26 декабря, после повторного голосования во втором туре, Ющенко одержал блестящую победу, набрав 51,99 % голосов избирателей. 10 января 2005 года, в день, когда обновленный ЦИК объявил официальные результаты выборов, своего ликования не скрывал никто. Штаб Синегорска устроил тогда настоящий праздник! Не скупясь на комплименты, Евгений Иванович передал Александру личную благодарность от Ющенко. Виктория гордилась мужем. Теперь в Синегорске он стал лидером не меньшей величины, чем сам мэр.

После окончания выборов жизнь Сторожевых постепенно вернулась в прежнее русло. У Александра наконец появилась возможность больше времени уделять семье. Виктория полностью отдавалась детям. Осенью, когда Егорке исполнилось полгода, они на несколько дней, захватив окончание бархатного сезона, все же махнули на море в Крым. На более длительный отдых у Сторожевых пока не хватало времени. Александра очень мучило, что он никак не может воплотить в жизнь давнюю сокровенную мечту Виктории – поездку в Париж. Словно назло, им все время мешали непредвиденные обстоятельства: то Любушку надо было оздоровить на море, то они поссорились, то родился Егорка, то начались выборы президента. Часто, закрыв глаза, Виктория представляла, как бродит по Елисейским полям: вокруг – влюбленные пары, на разных языках звучат трепетные слова признания в любви, а издалека доносятся полная страсти и нежной романтики мелодия аккордеона и убаюкивающая своей монотонностью и простотой уличная шарманка. Париж! Париж! Париж! Город ее мечты.

Вздохнув, Виктория поднялась и посмотрела на малыша. Перевернувшись на бок, Егорка крепко обхватил ручками обезьянку и, слегка приоткрыв рот, спал.

В этот момент двери спальни медленно отворились. Счастливо улыбнувшись, Александр махнул жене рукой и тихо позвал:

– Идем, моя королева, ужинать!

Кивнув, Виктория поправила на сынишке сползшее покрывальце и поспешила на кухню.

Любаша сосредоточенно, насупив бровки, ходила вокруг стола, расставляя тарелки. Сервировать стол было ее обязанностью. Надев фартук ярко-желтого цвета, на котором был нарисован грустный, наклонивший голову набок Чебурашка, Сторожев колдовал возле плиты. Высокий, широкоплечий, сосредоточенный, с Чебурашкой на животе и маленькой деревянной лопаткой в руке, он выглядел очень забавно. Прыснув от смеха, Виктория прижалась к стене.

– Саша, я тебя обожаю! Ты самый лучший на свете повар!

– Обожаю! – весело подпрыгнув, повторила Любаша и, обхватив руками ноги отца, прижалась к нему.

– Так, так, барышни, усаживайтесь, пожалуйста, за стол! – скомандовал Александр, соскребая со сковороды слегка подгоревшую картошку. Заправски пересыпав ее на блюдо, он щедро посыпал картошку измельченным зеленым луком и торжественно, заложив руку за спину, водрузил в центре стола. По кухне поплыл головокружительный аромат – микс жареной картошки, бекона и чеснока.

– Папуся, мы сейчас эту картошку съедим вместе с тарелкой! – воскликнула Любаша, первая схватившая раздаточную лопатку.

– Да ладно, доча! – самодовольно ухмыльнувшись, протянул Сторожев. – Не позорь мою седину. Но вы с мамой обязательно должны все это доесть! А то вы у меня обе худенькие, как балерины. Вот, только на нашу украинскую картошку я и надеюсь. Не креветками же вас на ночь кормить. Даже если они королевские!

– Ага! – одобрительно кивнув, согласилась Любочка и, замолчав, начала старательно жевать. – А меня Коленька Палийчук не раз называл балериной. Говорит, когда я чуть-чуть подросту, он возьмет меня в пару на бальные танцы.

– Ешь, танцовщица! – ухмыльнулась Виктория и, став серьезной, поинтересовалась: – Как твое горлышко, болит?!

– Нет, уже все хорошо! Мне папусик купил «Стрепсилс» и дал теплое молочко, – насупив бровки, по-взрослому серьезно ответила Любаша и наколола картошку на вилку. – Как вкусно!

– Да! – засмеялась молодая женщина. – Умеет наш папа готовить!

– А я, когда вырасту, тоже такого, как наш папа, мужа найду! – словно между прочим заметила девочка. – Хочу, чтобы он меня любил, водил в зоопарк и жарил картошку!

В кухне повисла звенящая тишина.

– И все? – первая придя в себя, удивленно спросила Виктория. – Больше ты от своего будущего мужа ничего не хочешь?

– Детей, – потупив голову, скромно ответила Любочка и тяжело, совсем не по-детски вздохнула.

Приподняв брови, родители решили не продолжать этот разговор. Сторожев начал рассказывать о городских новостях, о формировании новой власти и возможном будущем премьере. Глаза его взволнованно, возбужденно заблестели. Было очевидно, что его что-то тревожит. Нахваливая ужин, Виктория с интересом слушала мужа. Изолированная от общества, она всегда с нетерпением ждала этих тихих вечерних бесед. Неожиданно Александр замолчал.

– Любань, ты поела? – ласково спросил он и погладил дочку по голове.

– Ага! – весело ответила девочка и поставила на стол увесистую кружку из-под молока. – Спасибо, мамуся, спасибо, папуся!

– На здоровье, принцесса! Но ты мне еще обещала повторить перед сном уроки, – строго напомнил Сторожев. – Беги к себе в комнату, солнышко! Пожалуйста, позанимайся и обязательно, как просила Мария Федоровна, повтори слова по английскому.