– Ты купить себе?

Это была хорошая мысль. В любом случае собственный телефон мог мне пригодиться, поэтому я кивнул. С помощью Пауло я кое-как сумел объяснить продавцу, что́ мне нужно, и вскоре стал обладателем новенького телефона и сим-карты. Как только я вставил ее в аппарат, Пауло тотчас набрал мой новый номер и удовлетворенно кивнул, когда телефон зазвонил. Убедившись, что теперь он может связаться со мной в любой момент, Пауло взмахом руки предложил вернуться к машине:

– Vamenos!

Лина не ошиблась. Если ты хотел, чтобы твое дело было сделано, трудно было найти более надежного помощника, чем Пауло.

В кабине на меня снова навалился изнурительный зной, а начавший было подсыхать пот обильно выступил на лбу и тонкой струйкой потек сзади под поясной ремень. Между тем Пауло, который с каждой минутой чувствовал себя в моем обществе все свободней и раскованнее, то и дело тыкал пальцем в лобовое стекло, показывая на очередную местную достопримечательность, которая, по его мнению, могла быть мне интересна. Каждую такую достопримечательность он сопровождал развернутыми комментариями, которых я не понимал, поскольку Пауло машинально перешел на испанский. Несмотря на это, за каждым произнесенным им словом я чувствовал глубокую нежность и любовь. Так Пауло пытался поделиться со мной, чужаком, тем, что́ он любил больше всего.

В последующие полчаса я снова смотрел в зеркальце заднего вида на Лину и Изабеллу, слушал Пауло, кивал, словно я понимаю каждое слово, и обливался по́том.

Несмотря ни на что, разговором я остался доволен.

* * *

После обеда я воспользовался своим новым аппаратом, чтобы позвонить Колину. Он взял трубку на первом же звонке, и я сказал:

– Рональд?..

И сразу же дал отбой.

Дело было в том, что каждые два-три дня Колин менял симку в своем мобильном, поэтому его номер не знал ни один человек, не исключая меня. Согласно нашему уговору, мобильник предназначался только для исходящих звонков, поэтому, если мне нужно было связаться с боссом по рабочим делам, я звонил ему на домашний телефон, называл имя любого из президентов США и вешал трубку. После этого Колин перезванивал мне с мобильника по тому номеру, который высвечивался на определителе его стационарного аппарата. Подобную схему мы практиковали уже десять лет, и она еще ни разу нас не подводила. В этот раз тоже все произошло в соответствии с установившимся порядком. Не прошло и нескольких секунд, как мой телефон зазвонил, и я нажал клавишу приема:

– Привет, это я. Как у вас дела? Как Мария?

– Лучше, – ответил Колин, и я сразу почувствовал, что Марии действительно лучше. Его голос звучал по-другому – не так уныло и мрачно, как в последний раз. В нем даже появились жизнерадостные, шутливые нотки, которые я сразу заметил, хотя мой друг и говорил тихим шепотом, словно боясь разбудить кого-то, кто спал поблизости.

– Улучшение пока небольшое, – добавил Колин, – но все же это улучшение. Прогресс. А как у тебя? Есть успехи?

– Есть кое-что… – Я вкратце рассказал о своем пребывании в Леоне: о своей амебной дизентерии, о Паулине, Изабелле, о кофейной плантации, о Пауло и его пикапе и, наконец, о нашей поездке в прибрежный отель. Когда я закончил, Колин долго молчал, а потом спросил:

– И что ты собираешься делать? Есть какие-нибудь идеи?

– Идея пока одна, – честно ответил я. – Завтра я сяду на мотоцикл и начну объезжать побережье. Серфингисты обычно очень разборчивы насчет скорости и высоты волны, так что моя задача, скорее всего, будет не слишком сложной. Там, где есть хорошая волна, там обязательно тусуются серфингисты, и, если Сэл еще не расстался со своими так называемыми друзьями…

– Ты считаешь, он мог с ними расстаться?

– Скорее, они с ним. Сэл им нужен, пока у него в кошельке водятся денежки, а потом… Он уже лишился машины, и, я думаю, денег у него тоже осталось немного, так что своим новым «друзьям» он очень скоро станет не нужен… Если уже не стал.

Колин что-то промычал в знак согласия. Говорить о сыне ему явно было тяжело, и я поспешил сменить тему:

– Шелли больше не заходила?

– Заходила, причем много раз. Знаешь, я ей так благодарен… Она каждый вечер навещает Марию по пути с работы: осматривает, а потом сидит с ней и читает ей сказки. Знаешь, то, что Шелли сделала с ее лицом, – настоящее чудо! Врачи говорят, что у Марии даже шрамов не останется. И вообще никаких следов!

Кое-что в его словах показалось мне странным. Насколько я знал, особняк Колина был Шелли вовсе не по пути. Так почему же она?..

Колин, похоже, уловил мои колебания.

– Шелли… Она теперь встречается с ортопедом из своей больницы. Он живет сравнительно недалеко от нас, на берегу канала. Я как-то спросил ее о нем, и она ответила, мол, это «железный вариант».

Подобного я не ожидал.

– Как тебе кажется, она… она счастлива?

Колин неловко откашлялся.

– Трудно сказать. Они, во всяком случае, еще в начале пути. Насколько я знаю, он прослышал, что Шелли отменила свадьбу, и стал навещать ее на работе. Потом пригласил в ресторан. Но все сестры в больнице говорят, что Шелли выглядит… довольной.

– Надеюсь, так оно и есть.

– Она действительно кажется другой… Умиротворенной.

В трубке – на заднем плане – послышался какой-то шум. Я как раз размышлял, что еще я думаю по поводу только что услышанных новостей, когда Колин сказал:

– Подожди-ка… Тут кое-кто хочет с тобой поговорить.

Снова послышались возня, шорохи, и наконец я услышал в трубке сонный голос Марии. Говорила она медленно и не совсем внятно, словно только что вернулась от зубного врача и «заморозка» еще не отошла.

– Привет, дядя Чарли. Я очень скучаю по тебе.

– Я тоже скучаю по тебе, красавица. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. Сейчас уже почти не болит. Ты нашел Сэла?

– Пока нет, но я ищу… Ты же знаешь, как хорошо он умеет играть в прятки!

Она хихикнула:

– Да, я знаю. Дядя Чарли?..

– Что такое?

– Когда найдешь Сэла, обними его за меня. Мы все по нему скучаем. Мама… она все время плачет.

Я сглотнул вставший в горле комок.

– Хорошо, милая. Обязательно. Ну а ты пока поправляйся. Скоро увидимся.

– А ты мне что-нибудь привезешь?

– А как же!

Потом Мария снова передала трубку отцу. Несколько секунд мы молчали, потом я сказал:

– Твоя Мария – это что-то особенное. Другой такой не найти.

Колин как-то странно засопел. Громко высморкался.

– Знаешь, Чарли, в последнее время я много думал и… Одну вещь я никак не могу понять!