смог дочитать ее до конца. Аудитория просто впала в шоковое состояние: ясно было, что премьер-министр в затруднении, а правительство беспомощно. На самом деле ситуация была еще хуже. После заявления Насера о блокаде Тиранского пролива 23 мая генерал Рабин впал в полное отчаяние ввиду неспособности правительства принимать решения, и у него случился нервный срыв. Армейские медики предписали ему отдых в течение двух-трех дней, пока он не пришел в себя после этой депрессии, причиной которой официально было объявлено “никотиновое отравление”. Таким образом, страна и вооруженные силы остались без руководства в очень тяжелый — быть может, самый тяжелый — момент в истории Израиля.

В сложившихся обстоятельствах общественность в последнюю неделю мая выступила с решительными требованиями относительно перемен в составе правительства. Всем была ясна необходимость создания правительства национального единства на самой широкой основе, включая и представителей оппозиционных партий, а также назначение нового министра обороны (в старом правительстве этот пост занимал сам Эшколь). Хотя две основные оппозиционные партии, Гахаль и Рафи, вместе располагали всего лишь четвертой частью мест в кнесете, в числе депутатов от Рафи были три фигуры, пользующиеся всеобщим авторитетом в стране, — Бен-Гурион, Даян и Перес. И потому 29 мая лидер партии Гахаль Менахем Бегин обратился к Эшколю с призывом отдать пост премьер-министра и министра обороны Бен-Гуриону. Это был беспрецедентный жест, сделанный таким страстным борцом, как Бегин, по отношению к своему заклятому политическому врагу. И вот теперь, пусть с опозданием, лидер Гахаля признал объединяющую силу своего старинного врага. Эшколь был уязвлен и разгневан. Сам Бен-Гурион, не позволявший себе никаких обвинений в сложившейся кризисной ситуации, отказался от такого предложения. На следующий день, на собрании руководства партии, присутствующие единодушно обратились к Эшколю с пожеланиями отдать хотя бы один из занимаемых им постов — пост министра обороны, и если не Бен-Гуриону, то Даяну. На этом собрании мало кто сказал добрые слова в адрес премьер-министра.

Такой рост популярности Даяна стал странным поворотом в политической карьере бывшего начальника Генерального штаба Армии обороны Израиля. Пятидесятилетний Даян был к этому времени человеком без политического будущего. Его многочисленные романы и сомнительные сделки по приобретению археологических находок были поводом для скандалов в национальном масштабе. Теперь же, однако, иной образ Даяна — победоносного генерала Синайской кампании, твердого и беспощадного лидера — привел к чудесным переменам в его судьбе. Препятствием на пути его возвращения в политику было уже не общественное мнение, а позиция Эшколя, не готового отдать пост министра обороны своему харизматическому политическому сопернику. Пытаясь выиграть время, Эшколь предложил возглавить оборонное ведомство Игалю Алону. Против этого предложения выступили все партии, включая Мапай. Наконец, 1 июня, Эшколь, устав сопротивляться, отдал министерство Даяну. Таким образом, было создано правительство национального единства. Доверие, которым пользовался в народе Даян, этот прославленный одноглазый генерал, было поразительным. Сообщение о его назначении немедленно возродило доверие к руководству страны и у вооруженных сил, и у всего народа.

Наращивание арабских сил

Тем временем вражеское кольцо неумолимо сжималось вокруг Израиля. Достаточно было бы одних только египтян, но к ним теперь присоединились силы других арабских стран. Такое развитие событий нелегко было бы предположить не только несколько недель, но даже и несколько дней тому назад. Еще лишь 28 мая “Радио Каира” называло Хусейна “хашимитской шлюхой”, “британским агентом” и “моральным хамелеоном”, призывая иорданский народ покончить со своим королем. Сирийская пресса поддерживала эти обличения, и 23 мая, в самый разгар ближневосточного кризиса, сирийская бомба разорвалась в иорданской деревне, унеся жизни четырнадцати мирных жителей, после чего Амман немедленно разорвал отношения с Дамаском. И вот, ко всеобщему изумлению, 30 мая Хусейн прилетел в Каир для подписания договора о взаимном оборонительном сотрудничестве с Египтом, и фотокорреспонденты запечатлели его, братски обнимающегося с Насером. Очевидно, что хашимитский монарх не решился уклониться от охватившего весь арабский мир вихря, который должен был, наконец, смести сионистского врага с лица земли. Договор о взаимной обороне, подписанный им с Насером, был аналогичен договору, подписанному недавно между Египтом и Сирией: в случае военных действий во главе всех вооруженных сил должен стоять египетский главнокомандующий. На следующий день, 31 мая, египетский генерал Абдель Монейм Риад вылетел в Амман, чтобы заняться, совместно с Хусейном, разработкой стратегических планов. Эти планы предусматривали для Иордании оборонительную стратегию, с расположением войск вдоль линии фронта небольшой протяженности, в ожидании прибытия подкреплений из Ирака и Саудовской Аравии, после чего будут развернуты наступательные действия в направлении Иерусалима и нескольких ключевых израильских военных баз.

Ирак подписал военный договор 3 июня, и следующей ночью иракская моторизованная бригада пересекла границу с Иорданией, тогда как иракские ВВС сосредоточили свои самолеты на базе Хаббания вблизи иорданской границы. Тем временем Сирия разворачивала четыре пехотные бригады вдоль границы с Израилем и еще две вдоль второго, внутреннего оборонительного рубежа. Король Марокко Хасан[178] также счел целесообразным предложить Насеру содействие. Президент Туниса Бургиба[179], до сих пор известный своим сдержанным отношением к Израилю, предложил алжирским вооруженным силам использовать пути сообщения своей страны для доставки войск на израильский фронт. Король Саудовской Аравии Фейсал обещал помощь живой силой, заявив при этом: “Всякий араб, который не участвует в этом конфликте, может считать себя обреченным”. На этом этапе Насер и его арабские союзники уже не говорили ни о блокаде израильских судов, ни о том, что они вынуждены защищаться от израильской агрессии. Впавший в эйфорию Насер заявил, выступая перед египетским парламентом 25 мая: “Задача, которая стоит сейчас перед арабскими странами, не сводится к решению, надо ли блокировать порт Эйлат или как именно его надо блокировать. Наша задача — уничтожить Государство Израиль на веки вечные”.

И в самом деле, к концу месяца повсюду были расклеены гигантские плакаты, призывающие к джихаду против Израиля. Развевались флаги Организации освобождения Палестины — с черепом и скрещенными костями. Генерал Мосин Муртаги, командующий египетскими силами в Синае, обращаясь к своим офицерам 3 июня, сказал: “Весь мир смотрит на вас… Отвоюем похищенные у нас земли — с помощью Аллаха, во имя справедливости, силой нашего оружия и нашей веры”. Президент Ирака Ареф призвал 2 июня офицеров своих военно-воздушных сил: “Братья и дети мои, в этот великий день мы отомстим за 1948 год… Аллах даст нам встретиться на улицах Тель-Авива и Хайфы”. Не желая ни в чем уступать своим союзникам, Ахмед Шукейри, председатель ООП, заявил на пресс-конференции, что арабы готовы “освободить страну — нашу страну”. Ему был задан вопрос: “Если вы победите, что же будет с израильтянами?” — “Те,