кто останется в живых, — ответил Шукейри, — будут жить в Палестине. Только я не думаю, что таких будет много”. Эти высказывания арабских лидеров, их кровожадные лозунги и едва завуалированные призывы к геноциду широко освещались в средствах массовой информации всего мира. Трудно было бы представить себе более эффективный способ вызвать симпатии стран Запада к Израилю.

Уверенность арабов на этот раз имела немалые основания. Численность одних только египетских вооруженных сил в июне 1967 г. была впечатляющей. Семь дивизий (около 120 тыс. бойцов регулярных войск — вдвое больше, чем у израильтян на юге страны), солдаты которых прошли хорошую подготовку, разместились в Синае, вдоль египетско-израильской границы. Эта группировка имела на вооружении более тысячи артиллерийских орудий, 9 тыс. противотанковых орудий и почти 2 тыс. танков. Однако, наряду с этими размещенными там войсками, на Синае была создана сложная и труднопреодолимая система траншей, долговременных огневых сооружений, минных полей, заграждений из колючей проволоки и пулеметных точек. За десять лет, прошедших после операции Кадеш, египтяне превратили северо-восточный район Синая в полосу заграждений, способных выдержать массированный удар противника и вместе с тем служить в качестве базы для стремительного наступления. Были значительно улучшены дороги, существовавшие в пустыне до 1956 г., а также проложены новые. Египетская “линия Мажино” блокировала ключевое шоссе Ницана — Исмаилия, единственный путь, по которому израильские танки могли бы продвигаться в центр Синая.

На подступах к шоссе Ницана — Исмаилия с востока, в 18 милях от израильской границы, находится перекресток Абу-Агейла, занимающий господствующее положение не только над основной магистралью Синая, но и над проездами, соединяющими основную магистраль с другими дорогами, пересекающими полуостров с востока на запад. Египтяне, соответственно, выбрали Абу-Агейлу в качестве центрального пункта их оборонительной позиции в Восточном Синае и не пожалели средств и усилий для ее укрепления. В 1950-х гг. оборонительный рубеж Абу-Агейла был спроектирован немецкими военными специалистами. Израильтяне пытались взять его в 1956 г., но не смогли и в конечном итоге обошли его, оставив в осаде до окончания кампании. С тех пор оборонительные сооружения были еще больше укреплены, на этот раз под руководством советских военных, и теперь Абу-Агейлу уже вряд ли можно обойти, оставив в тылу такой очаг сопротивления безо всякой опаски.

Более того, основной элемент оборонительного рубежа Абу-Агейла, Умм-Катаф, представлял собой систему взаимосвязанных укреплений, охраняемых долговременными огневыми сооружениями, траншеями и горными кряжами, причем вся местность была окружена минными полями, и вокруг были размещены тяжелые танки. В глубине этой зоны, между Умм-Катафом и Умм-Шейханом, египтяне установили десятки крупнокалиберных пулеметов и сотни минометов. К западу, в резерве, находился “бронированный кулак”, состоящий из танков и противотанковых самоходных установок — для проведения контратаки. Египтяне намеревались использовать позиции Умм-Катафа для полного уничтожения танкового потенциала израильтян. Одна танковая дивизия была сосредоточена к югу от Абу-Агейлы, и еще одна — в непосредственной близости от нее. Если, как предполагалось, израильские силы будут остановлены у Умм-Катафа, то эти танковые дивизии обойдут израильтян с тыла и довершат их разгром. По завершении этой операции египетские танки двинутся в северном направлении, по приморской дороге, в сторону плохо защищенного Тель-Авива. Все в целом рисовало довольно мрачную картину для израильтян.

Источники израильской военной мощи

Впрочем, такая картина была не совсем полной. Рабин, когда его назначили на пост начальника Генерального штаба в 1964 г., сказал, выступая перед комиссией кнесета по иностранным делам и обороне, что в любой будущей войне Израиль должен победить не более чем за четыре дня. Война не может длиться более названного срока по причинам экономического характера. Из сказанного следовало, что для Израиля предпочтительнее нанесение упреждающего удара. Однако, чтобы избежать негативной реакции мирового общественного мнения, стране не остается ничего иного, кроме как дать возможность противнику провести мобилизацию, подтянуть войска к границам Израиля, объявить на весь мир, что вот теперь-то евреи будут окончательно уничтожены, — и лишь после этого Израиль может нанести упреждающий контрудар, причем буквально в самый последний момент. Разработка сценария в такой сложной ситуации, несомненно, требует точного понимания планов и намерений противника. Израильские секретные службы, возглавлявшиеся на протяжении многих лет таким выдающимся специалистом, как Исер Гарэль, действовали с максимальной эффективностью и собирали уникальную разведывательную информацию.

Самым опасным элементом этой секретной деятельности был нелегальный сбор разведывательной информации в арабских странах. Часть такой информации собиралась арабскими и иностранными агентами, поставлявшими сведения о египетских военных и политических тайнах. Немало этих агентов было схвачено египетской контрразведкой, и они закончили свою жизнь на виселице. В числе тех, кто не был раскрыт египетскими властями, следует назвать молодого египтянина, офицера связи, убежденного противника политики Насера, известного под именем Сулейман. С 17 мая 1967 г., когда Каир отдал распоряжение танковым войскам занять боевые позиции на Синае, Сулейман передавал израильтянам по радио кодированную информацию о передвижениях египетских войск, планах боевых действий и даже о местах расположения зенитных управляемых ракет. После удара израильской авиации (Гл. XXI. Гром с небес, бронированный кулак) Сулейман сообщил детальную информацию о египетских потерях. В последний день войны израильские самолеты нанесли случайный бомбовый удар по радиопункту в районе перевала Митла, где находился Сулейман. Когда ночью 7 июня закончились военные действия, туда было выброшено парашютно-десантное подразделение с заданием организовать поиски Сулеймана. Десантники обнаружили тело Сулеймана; он был похоронен с воинскими почестями.

Известны случаи, когда израильтяне проникали на арабскую территорию под видом европейцев или даже арабов. Одним из наиболее известных агентов был Вольфганг Луц, сын еврея и немки. Прибыв в Египет в 1961 г. в качестве “немецкого бизнесмена”, Луц в течение трех с половиной лет собирал информацию о египетской (осуществляемой с немецкой помощью) ракетной программе и передавал ее в Израиль. В конечном итоге он был арестован и приговорен к пожизненному заключению, но после окончания войны, в 1968 г., его обменяли на девять пленных египетских генералов. Более драматична история другого израильского разведчика, Эли Когена[180], которому в 1960 г. удалось внедриться в высшие эшелоны сирийской правящей партии Баас. Коген, еврей, родившийся в Египте, выдавал себя за сына сирийских родителей, живших в Бразилии. В Дамаске Коген занимался “импортными операциями” и создал себе репутацию человека, у которого денег куры не клюют. Он был на короткой ноге с племянником сирийского главнокомандующего, что обеспечивало ему доступ к правительственным и оборонным секретам страны; он даже смог осмотреть совершенно секретные огневые позиции на Голанских высотах. На протяжении пяти лет израильская разведка благодаря Эли Когену была в курсе самых значительных военных и политических событий, происходивших в Сирии. В 1965 г. Когена арестовали, и после допросов