Ширин показала на кузницу.

– Если это произошло там, то внутри завались всяких ломов, кувалд и ржавого железа. Просто раздолье для того, кто хочет проломить кому-то череп. Следы ДНК мы здесь вряд ли найдем, но сама я, конечно, забросила бы орудие убийства как можно дальше в реку. От трупа избавиться уже сложнее. Кофе?

– С удовольствием.

Снаружи на раскладном столике стояли термос и кофейные чашки. Эйра с удовольствием ухватила также пару рогаликов с корицей. После дождя лес взорвался свежей зеленью, все бегало, ползало и порхало от избытка жизни.

Извинившись, Ширин отошла, чтобы переговорить с коллегой. Эйра осталась стоять, пытаясь осознать тот факт, что, несмотря ни на что, они все равно вышли на убийство. Это была не Лина, но зато теперь кто-нибудь из окрестных жителей узнает, что случилось с его родственником. Если, конечно, члены семьи мужчины еще живы. Ей вспомнился один случай, когда в парке в районе Сёдермальм в Стокгольме один экскаваторщик случайно наткнулся на человеческие кости. Дело закрыли, когда выяснилось, что останки принадлежали кладбищу, на котором в восемнадцатом веке хоронили умерших от холеры.

– Я понимаю, что спрашивать еще рано, – обратилась Эйра к криминалисту, когда та вернулась обратно, – но ты можешь хотя бы примерно определить, когда его убили?

Ширин стянула перчатки и налила себе чашку кофе.

– Не раньше апреля 1960-го, но, скорее всего, после 1974 года.

Эйра рассмеялась.

– Ты серьезно?

– Идем.

Земля раскисла после вчерашнего дождя. Внизу на берегу стояла палатка, и вся территория вокруг нее была помечена колышками, часть из которых торчала из воды. Вокруг квадратами были натянуты веревки – каждая находка снабжалась координатами места, где ее нашли. Рядом стояла камера на штативе – все тщательно документировалось.

Эйра поздоровалась с еще двумя криминалистами, которые работали под пологом палатки.

– Мы нашли это сегодня утром, – сказала Ширин.

Она остановилась возле пластикового контейнера, стоявшего почти у самого берега. Наклонившись, Эйра увидела плавающий в воде башмак.

– Мы наполнили контейнер свежей водой из реки, чтобы сохранить температуру, в которой изначально содержалась обувь, чтобы в ожидании ее отправки на анализ не началось разложение. Мы ведь хотим знать все, что эта милая вещица сможет поведать о себе.

Это был ботинок из черной кожи. Шнурки, крепкая подошва. Совсем новым он не выглядел, но и старым его тоже назвать было нельзя.

– Это что, «Доктор Мартинс»?

– Точно. Классическая 1460-я модель, начала продаваться в апреле 1960 года, судя по номеру модели.

– А вы уверены, что эта вещь принадлежит трупу?

– В любом случае никто не станет терять такие башмаки по ошибке. – Она повернула контейнер, так что ботинок внутри слегка колыхнулся. Эйра различила внутри что-то белое.

– То, что ты там видишь, это ступня. Жировоск. – Ширин с аппетитом откусила от рогалика, который держала в руке. – А поскольку мы нашли ботинок на конце правой ноги, то, по всему видать, он был надет на этого парня.

– Почему после 1974-го?

– В том году в Стокгольме на Гамла Бругатан открылся обувной магазин «Ско-Уно». Конечно, наш клиент мог купить свои «Мартинсы» в Лондоне еще раньше, но это маловероятно, если он, конечно, не был британцем и не работал на обувной фабрике. Эти ботинки начали пользоваться популярностью у молодежи и вошли в моду не раньше конца шестидесятых. Сначала их носили скинхеды, потом неонацисты, им ведь нравились стальные мыски…

– Наш клиент – неонацист?

– Сомневаюсь, – покачала головой Ширин, – но тут я уже перехожу в область догадок, так что не пиши этого в протоколе.

Она показала палочкой на ботинок:

– Нацисты шнуровали свои боты до самого верха. Не думаю, чтобы они когда-либо допускали небрежность в этом плане.

Эйра наклонилась поближе. Классическая модель ботинок имела по восемь дырочек с каждой стороны, но была зашнурована только до половины, верхние дырочки оставались пустыми. В голубой глине даже узелок сохранился, или что там еще было на дне контейнера.

– Я бы скорее предположила, что это поклонник гранжа, – сказала Ширин.

Эйра рассмеялась.

– Так ты и в музыке разбираешься?

– Ну, не совсем, – мотнула головой Ширин, – но я была подростком в девяностые, когда «Мартинсы» были на пике моды, а Курт Кобейн – богом для молодежи. Я полгода копила карманные деньги, чтобы иметь возможность поехать в «Ско-Уно» и купить себе пару. И я скорее умерла бы, чем стала завязывать их до самого верха.

Над рекой пронесся слабый ветерок, поверхность воды подернулась слабой рябью.

– Значит, ты говоришь, что тело могло оказаться в воде где-то между началом 1990-х, когда стиль гранж был на пике, и…

– Как я уже сказала, это лишь догадка.

Их прервал звонок мобильного телефона. Звонил ГГ – он стоял наверху на шоссе и просил уточнить, где именно они находятся. Ширин еще раз объяснила ему дорогу. Эйра слушала, поглядывая на семейство лягушек, которые, шлепая, пересекали тропинку.

– Выходит, он не утонул? – спросил ГГ.

– И сам себя похоронил под остатками лодочного причала? – улыбнулась Ширин.

– Он оказался там до того, как причал обвалился, или же кто-то позже закопал его там?

– Даже без ботинка я сказала бы, что позже. Мы разослали запросы на предмет снимков этого места за последние десятилетия.

– Другими словами, это не археологическая находка, – подвел итог ГГ.

– Если стиль гранж не относится к археологии, то да.

Полчаса спустя ГГ и Эйра ушли с лесопилки вместе. ГГ держался края протоптанной дорожки, где было почище и не так скользко.

– Да, ничего не скажешь, – покачал он головой, когда они стояли возле машин и он закуривал сигарету. – Разве это похоже на случайность, что мы искали один труп, а наткнулись на другой?

Эйра не знала, что ей следует сказать, да он, пожалуй, и не ждал от нее ответа.

– Я разговаривал с прокурором, – продолжил ГГ, – так что теперь нас ждет расследование еще одного убийства.

Он выпустил длинную струйку дыма.

– Я, конечно, могу взять отпуск и осенью. Или даже зимой. Чего уж там. Отправиться путешествовать в самое темное время года – в этом есть что-то оригинальное, не находишь?

Где-то на краешке ее сознания промелькнула и пропала мысль. Что-то про зачатие детей, подругу и прочее.

– Очень надеюсь, что мы снова сможем одолжить тебя у твоего начальства, – сказал ГГ, – твое знание местности для нас очень ценно. Ты можешь видеть вещи, которые больше никто из нас не видит. Если ты, конечно, тоже не собираешься в отпуск?

– Не-е-ет… Я освобожусь не раньше августа.

Эйра засмотрелась на рой мошкары, вьющийся над его головой. Чуть дальше висела вывеска,