меня, милый. Я пытаюсь сказать тебе, что уготованного не избежать, хоть накройся с головой одеялом, хоть беги на край света. Если кому-то из нас суждено погибнуть, это произойдет, но если нам предопределили долгую жизнь, то мы встретимся так или иначе и, взявшись за руки, пройдем наш путь до конца. Ты не можешь остаться со мной, потому что тебя ждет твое воинство и жители Зеленых земель верят в то, что каан защитит их. Но и я не могу остаться в священных землях, потому что это станет предательством. Я предам твой народ, мой народ, Танияр. Мы оба предадим их, если моя жизнь окажется единственной ценной для тебя.

– Но так оно и есть…

– Нет, не так, – мотнув головой, отчеканила я. – Совсем не так, иначе ты бы не стал кааном, не взял на себя ответственность за их жизни и не учил сражаться, чтобы люди могли выдержать эту напасть. Ты благороден и честен, Танияр, иного я бы не смогла полюбить. Тебе ценна каждая жизнь, потому ты спешишь вернуться и злишься из-за промедления. И у меня те же ценности. Зеленые земли стали мне домом, люди, которые живут на них, – родными. А я не хочу обманывать своих родных. Я обещала, что ты будешь защищать их, обещала, что позаботишься…

– Я буду их защищать…

– Да! – кивнула я. – Будешь. Но что они подумают, когда узнают, что свою жену ты спрятал, а их оставил на растерзание? Ты ведь сам говорил, что мы едины, и я приняла на себя часть твоих забот. Я не просто жена каана, жизнь моя, я твой соправитель. А соправитель не бежит в тот момент, когда люди нуждаются в опоре. Они поверили мне, приняли, посчитали своей, а я их брошу? Нет, не брошу. Иначе конец доверию. Я вернусь и буду вместе с ними ожидать решения нашей участи, а ты сделаешь всё для того, чтобы мы были уверены в том, что для нас наступит завтра. Ты защитишь таган, а я поддержу людей и вселю в них надежду. Но если я исчезну, надежда и вера в каана умрут. Мы не можем этого допустить. Да, я – твое будущее, но ты – будущее этого мира, и за это будущее мы обязаны бороться. Потому я не останусь в священных землях, а вернусь в Иртэген и буду с нашим народом.

Танияр протяжно вздохнул и, невесело усмехнувшись, сжал ладонями мою голову.

– Как мне убедить тебя? – спросил он.

– Никак, – послышался голос от двери.

Мы одновременно обернулись. На пороге стояла Ашит. Она прошла к столу, уселась на стул и заговорила:

– Моя дочь говорит верно. Она должна вернуться и быть там, где живет ее сердце.

– Но в Иртэгене есть враги! – отступив от меня, воскликнул каан.

– И я продолжу их искать, – сказала я.

– Ягиры уйдут со мной, кто будет оберегать тебя? – он посмотрел на меня.

– Защитников ей хватит, – отмахнулась мама.

Танияр отчетливо скрипнул зубами, но ни я, ни Ашит на этот скрежет внимания не обратили. Мы продолжали смотреть на него, и каан, тихо выругавшись, ожесточенно потер лицо ладонями. Затем перевел на меня взгляд и предпринял последнюю попытку:

– Если ты вернешься в Иртэген, то я буду думать о тебе. Это будет мешать…

– Не будет, – снова влезла шаманка. – Когда зазвенят ленгены, тебе будет не до Ашити.

Каан бросил в ее сторону сердитый взгляд, а я приблизилась к нему и взяла за руки.

– Хочешь защитить меня – защити вместе со всеми, – негромко произнесла я. – А я обещаю, что буду осторожней в десять раз, чем прежде.

– Ох, Ашити, – вздохнул Танияр и привлек меня к себе. Он некоторое время молчал, продолжая ворошить мои волосы, а когда я подняла на него взгляд, каан смотрел на Ашит. – Вещая…

– Ничего не скажу, – отчеканила мама. – Сейчас моя помощь тебе не нужна, сам умный. Вот и думай.

– Мне не нужны ни твой разум, ни твои предсказания, – несколько сухо ответил Танияр. – Если бы хотела предупредить, то предупредила бы. Нет, я не прошу твоих предсказаний и советов. Что будет, я и так знаю, – сойдемся с врагами, а там, кому духи улыбнутся, тот и останется жив.

– Так чего же хочешь? – прищурилась шаманка.

– О жене моей позаботься как о дочери. Увидишь беду – скажи ей, как мать скажи. Предупреди, чтобы могла уберечься. А если не вернусь уже, то не дай за дурного человека пойти. Пусть другой ее муж будет честен и чист душой, как она. Пусть любит ее, как я любил.

– Хорошо, – кивнула Ашит. – Сделаю, как говоришь. Еще о чем попросишь?

– Попрошу, – ответил каан. – На мне род Даймара прервется. Архаму уже не быть кааном. Есть его дети. Услышь мою волю, Вещая, только дочерей Эчиль признаю за равных. Старшая, как в пору войдет, выберет каана Зеленым землям. Ее детям править, а потому муж ее других жен не возьмет. Если только дочери родятся, значит, старшей мужа-каана брать и быть у него единственной. И так будет, пока сын не родится. Потомок внучки Вазама может трех жен брать, от него опять род возродится. Но если духи решат по-своему, то так тому и быть. Только Отец ведает, как его детям надлежит жить. Позаботься о своей дочери и о тагане. Большего не прошу.

– Исполню, – снова кивнула мать. Берик одобрительно кивнул.

Для них вопрос был решенным. А вот для меня еще ничего не было решено. Я переводила взгляд с одного на другого и чувствовала, как внутри поднимается обжигающая яростью волна протеста. Это же завещание! Медленно выдохнув, я попыталась убедить себя в том, что действия моего мужа верны и справедливы. Он заботится о будущем тагана, он обязан это сделать, потому что прямых наследников после него не осталось. Каан идет на войну, он обязан определить судьбу Зеленых земель. Всё верно, но… Но как это возможно слушать?!

Вот он стоит рядом, живой, теплый, полный внутренней силы и решимости. И как же смеет говорить, что не вернется?! Как смеет думать, что с его смертью этот мир сможет продолжить свое существование? Без него! А я? Как же я?! Ах да, мой возлюбленный позаботился и обо мне, он указал, какого мужа мне следует выбрать следующим! И я расхохоталась.

Мое тело содрогалось в приступе истерического хохота, и унять его не было никакой силы. Другой муж? Который будет любить так же, как он! Чистый душой и честный! Прекрасный выбор, восхитительный! Только я его уже сделала. Я встретила