– Скажу тебе по секрету, – вздохнула я, – что я самаиспугалась, увидев впервые Никиту.

– Я тоже, – спокойно ответила Томуся, – жутко маленький,беспомощный. Зато теперь вон какой красавец, и совсем он не кричит какциркулярная пила, как ты могла перепутать?

Пришлось отвернуться к плите и сделать вид, что требуетсясрочно помешать гречневую кашу. Тамарочка очень хорошо меня знает и сейчасмигом прочтет мысль, написанную на моем лбу. Да циркулярной пиле далеко доНикитки. Она просто заунывно ноет, а наш младенец издает столь ужасающие звуки,что кровь стынет в жилах, а волосы начинают шевелиться, причем не только наголове, а на всем теле. В особенности худо по ночам. Несколько дней тому назад,где– то около трех утра, я вышла в туалет и обнаружила полусонного Сеню,натягивающего куртку прямо на голое тело.

– Ты куда? – решила я на всякий случай спросить у мужика.

– Сигнализация внизу воет, – пробормотал Сеня, – небось вмоей тачке замкнуло.

– Иди спать, – велела я, отбирая у приятеля ключи, – ложисьспокойно, никто не трогает твой драгоценный автомобиль, это Никитка рыдает,небось есть захотел.

А в среду, когда мальчишку купали, он издал такой резкийвопль, что Ленинид подскочил и со всего размаха ударился лбом о висящий впростенке кухонный шкафчик.

– Ты чего шарахаешься? – удивилась я.

Папенька стал оправдываться:

– Так на кота сослепу наступил, вон как заорал, небось весьхвост бедняге оттоптал, эй, Сыночек, кис-кис, поди сюда, хочешь, шпроты тебевскрою, прости дурака, не хотел плохого.

– Успокойся, – вздохнула я, – вон Сыночек преспокойненько накресле дрыхнет, оставь шпроты в покое, кстати, коту они совершенно ни к чему.

– Кто же так тогда орал: мяяяяу? – удивился Ленинид.

Я ничего не ответила. Никита просто мастер художественного крика,и каждый день у него в репертуаре появляется что-нибудь новенькое.

На следующий день я, дрожа от возбуждения, собралась наЗеленодольскую улицу. Солнышко ярко светило с голубого неба, Света и Тусярадостно чирикали на кухне. Нам осталось совсем недолго мучиться с «маменьками»– свадьба была назначена через три недели. Молодые планировали расписаться безвсякой помпы и отправиться на десять дней в Тунис. Узнав об их планах, Олегвесьма нетактично поинтересовался:

– Медовый месяц вчетвером! Как-то не очень, может, лучшепровести это время порознь?

– Вместе веселей, – хором ответили Света и Туся, – ты толькопомоги загранпаспорта получить, прописки-то у нас нет.

Олег начал чесать в затылке:

– Да, сложная задача.

Ленинид хмыкнул:

– Ладно, считайте документы моим свадебным подарком!

– Где ты их возьмешь? – удивилась Томуська.

Папенька фыркнул:

– Эх, Тамарка, знала бы ты, каким людям я мебель делал! Естьу меня один дядечка из ОВИРа. Олег-то станет по закону делать, а я в обход!

Куприн поджал губы, мой муж очень не любит, когда людидействуют через «черную дверь», но ему придется стерпеть, ведь законным путемникто не выдаст двум бомжихам загранпаспорта.

В общем, все у нас замечательным образом налаживалось, идаже Никитка эту ночь спал, как ангел, я ни разу не проснулась от гневногокрика. Единственно, что не радовало, так это то, что статья никак не хотелаписаться, дальше первых двух строчек дело не шло, но сейчас, собираясь наЗеленодольскую улицу, я чувствовала: разгадка близко, значит, и материалполучится.

Оказавшись перед нужным подъездом, я села на лавочку ипризадумалась. Естественно, подниматься наверх и звонить в семнадцатую квартируя не стану, это опасно. Надо порасспрашивать соседей. Но, как назло, несмотряна тепленький денек и ласковое солнышко, во дворе не было ни одного человека.Впрочем, двора как такового тут не имелось, подъезд выходил прямо на довольноширокую и шумную магистраль, может, поэтому никто из жильцов не хотел сидеть налавочке у входа. Несколько минут я тупо пялилась на подъезд, потом приняларешение: надо идти искать домоуправление. Но не успела встать, как слевараздалось:

– Вот это встреча!

Я повернулась. Передо мной с небольшой хозяйственной сумкой,из которой высовывалась гроздь бананов, стояла Лена. Та самая работница архива,бывшая коллега Жоры, Лена, которая очень не любила Георгия Андреевича, не моглаего терпеть до такой степени, что опрометью кинулась разыскивать координатыГали Щербаковой, любовницы Радько, лишь бы досадить парню.

– Что вы делаете в наших пенатах? – весело поинтересоваласьона. – Нашли Жорку? Стребовали с него денежки на ремонт?

Я хотела было спросить – на какой ремонт? – но вовремяприкусила язык, вспомнив, что в свое время представилась работницам архива вкачестве соседки Радько, пострадавшей от потопа.

– Ну? – нетерпеливо спросила Лена. – Удалось пойматьнегодяя?

– Нет, – вздохнула я, – не вышло.

– Теперь и не выйдет, – радостно заявила девушка,устраиваясь около меня на лавочке.

– Почему?

Лена вытащила из сумки сигареты и засмеялась.

– Посадили его!

– Куда? – я прикинулась идиоткой.

– В тюрьму.

– За что?

– Точно не знаю, – продолжала радоваться Лена, – вроде убилкого-то, к нам в архив милиционер приходил из уголовного розыска, всерасспрашивал, интересовался, что за человек Жора Радько. Ну я ему, конечно, всюправду про воровство рассказала, несмотря на интеллигентные вопли СофьиЛьвовны. «Леночка! Зачем вы перед правоохранительными органами грязным бельемтрясете, не надо тень на архив бросать». Никак не сообразит, что ее хранилищескончалось! А вы что здесь делаете?

– Вот, пришла в дом.

– К нам? Зачем?

– Вы тут живете?

– Да.

Я обрадовалась, надо же, как здорово получилось, сейчаспорасспрашиваю Лену.

– И давно здесь обитаете?

– Два года.

– Жильцов хорошо знаете?

– Ну, так, в целом, здание большое, но кое с кем знакома, ачто?