— Ну, ну, — глупо сказал Максим Вавилов. — Вы так непереживайте.

— Да я за ребенка переживаю! Муж-то мне что? Я себе такихсколько хочешь найду! — И сквозь слезы она улыбнулась зазывной улыбкой.

Максиму было ее жалко. Он не очень понимал, каким образомКатя Самгина могла подружиться с такой несуразной девкой, как эта бухгалтерша,а в том, что она несуразная, он нисколько не сомневался.

Невыглаженное белье было свалено в кресле, и она скинула егона пол, когда предлагала Максиму сесть. Унылая пыльная штора висела прямопосередине окна, и таким образом получалось, что окно как бы и не открыто и незакрыто, и света попадало мало, скудно. Из пепельницы торчали обведенныепомадой окурки, которые туда не помещались, и их приходилось заталкивать. Отобилия помады казалось, что их курил вампир. В открытую дверь спальни былавидна разобранная постель, а возле нее на полу чашка и дамский роман. На диванебыли разложены какие-то бумаги и валялась выпотрошенная сумка. Содержимое еебыло раскидано вокруг — видно, хозяйка что-то в ней искала и никак не могланайти.

— Да мне и мать говорит, чтоб я его бросила на фиг! — бодрымтоном сказала Ира после короткого молчания. — А я и думаю, чего я такстрадаю-то?

— А вы страдаете?

— Вот когда вы своими глазами увидите, как ваш родной муждругую в постель укладывает, вот тогда я посмотрю на вас! Впрочем, вы, мужики,все кобели! У вас есть жена?

— Нет, — признался Максим Вавилов. — А с Катей Самгиной выхорошо знакомы?

— С девчонкой-то этой питерской? Да ничего, хорошо. А почемувы спрашиваете? Или.., она тоже?! С Колей моим?! Нет, вы говорите, всеговорите, всю правду, не жалейте меня!

— Да ничего подобного! — возмутился Максим Вавилов. — Простоона у нас тоже.., на алименты подала, вот я и спрашиваю.

Бухгалтерша посмотрела на него недоверчиво и махнула рукой.Прямо перед его носом.

— Ой, да ладно! Какие у нее алименты, у нее и детей-то нетникаких! Она молодая еще! И с мужем она давно развелась, он ей тоже изменял,она мне сама рассказывала! Только ей фоток не присылал никто, она своимиглазами увидела! Приехала домой, у них там на телевидении монтаж, что ли,ночной отменили. Ну, она и вернулась неурочно, а там — на тебе! Лежат голубки вее постельке! — Она помолчала и добавила с некоторой гордостью в голосе:

— Мы ведь все на телевидении работаем, вы знаете?

— Знаю. — Картина Катиного возвращения домой очень яснопредставилась ему, и, спеша от нее отделаться, он задал следующий вопрос:

— А фотографии, которые вам прислали? Они у вас?

— У меня. Такая гадость! Но я специально оставила, чтобы насуде было что предъявить!

Максим подумал.

— Вам.., в первый раз такие прислали?

Женщина окинула его насмешливым взглядом.

— Вы что, товарищ судебный исполнитель? Думаете, что мнекаждую неделю шлют?!

— Нет, нет, — заторопился Максим, — просто я не понимаю,зачем их вам прислали.

— Как зачем?! — поразилась бухгалтерша. — Чтоб я знала, ктотакой мой муж из себя! Чтоб я знала, какой он кобель безродный и скотинанеблагодарная!

— Да это все понятно, — согласился Максим. — Вы мне ихпокажете?

— Да смотрите сколько хотите! А кофе точно не будете?

Максим сказал, что совершенно точно.

— Ну, как хотите. А гадость эту я сейчас принесу.

Она вышла из комнаты, а он потер лицо.

Фотография, которую ему дал в Питере полковник Уолш, лежалау него в портфеле, и он еще не придумал, в какой именно момент лучше всего еепоказать.

Значит, муж ушел в начале лета и с тех пор она его невидела. Он звонил только один раз и ничего толком не сказал. Во время ссоры онупомянул о том, что уезжает на работу в Питер. Кто-то прислал ей фотографии,из-за которых они насмерть рассорились.

И чем все это можно объяснить?

Объяснение могло быть только одно, и оно казалось совершенноневероятным.

Вернулась хозяйка и шлепнула на захватанный стеклянный столперед Максимом пачечку снимков в файловой папке.

— Ну вот они. Любуйтесь, если хотите!

Максим взглянул на нее, потом открыл пачку и одну за однойпересмотрел все фотографии. Женщина сидела отвернувшись и грызла и без тогообкусанный оранжевый ноготь.

— Понятно, — сказал Максим Вавилов.

— Что-то вы быстро управились!.. — заметила она с иронией.

— Это очень качественная работа, — скорее себе, чем ейсказал старший оперуполномоченный. — Сделанная профессиональной аппаратурой.

— Какой аппаратурой?

— Неважно. Так вы показывали эти снимки Самгиной?

— Катьке-то? Показывала! А она говорила — выброси ты их! Чембольше будешь смотреть, тем больше они тебе будут душу рвать!

— А где вы их ей показывали? На работе? В Останкине?

— Да на работе разве я могу?! У нас там, знаете, не люди, аволки! Тигры! Одна эта Катька и была порядочная! Мы с ней кофе пили, там у наскафе есть, шикарное такое, все начальство туда обедать ходит. А нам обедатьдорого, так мы просто посидеть ходили, кофейку попить среди приличных людей.

— И в кафе вы показывали ей снимки?

— Ну да, говорю же!

Максим секунду подумал и достал из портфеля фотографию,полученную от полковника Уолша.

— Посмотрите, пожалуйста, Ира.

— А это что такое?

— Вам известен этот человек?

Она только один раз глянула и сразу же сказала:

— Не-ет! Только.., ой, господи, как он на Колю похож! — Онаеще посмотрела, а потом пожала плечами. — Да вроде и не очень похож! Так, естьчто-то общее. А кто это такой-то?!

Максим Вавилов поднялся.

— Значит, вам придется подъехать к нам на опознание, — жесткосказал он, чтобы не раскиснуть от жалости.

Она охнула и зажала рот рукой.

Не давая ей опомниться, он раскрыл удостоверение и сунул егоей под нос.

— Убойный отдел, — выговорил он привычное словосочетание, —майор Вавилов. Вот эти фотографии я заберу с собой.

Женщина отняла руку ото рта и сказала тусклым голосом безвсякого выражения:

— Да что же это такое делается-то?

Максим Вавилов вышел из квартиры, побежал было по лестницевниз, потом остановился, достал телефон и набрал номер, который дал емуполковник Уолш.