Он вообще больше ничего не знал.

Она скинула ботинки, сунула куда-то куртку и пошла по дому,трогая руками стены и странно улыбаясь, словно здоровалась со старым знакомым.

Он ушел на кухню, но тут же вернулся. Ему было страшно, чтоона исчезнет, пока он будет возиться с мясом.

— Хочешь, камин затопим?

— Хочу.

— Я сейчас.

Она оглянулась от раздвижных дверей, которые выходили надругую сторону дома.

— Ты камин, а я сделаю ужин. Давай?

Он сосредоточенно кивнул.

Он укладывал в камине дрова и все время прислушивался кзвукам, которые раздавались у него за спиной. Вот стукнула крышка. Зазвенелстакан. Вот вода полилась, а вот холодильник закрылся.

Она возится у него на кухне. Она приехала и теперь собираетим ужин.

Он устроил шалашик из щепок, щелкнул зажигалкой, подождал,пока деловитое пламя не взберется наверх сухого поленца, поднялся с корточек ипроверил вытяжку.

— Подожди, и нечего холодеть. — Это было сказано сердцу,которое холодело. — Подожди, еще ничего не известно.

— Максим, ты со мной разговариваешь? — издалека спросилаКатя.

— Нет.

Она подошла и стала у него за спиной.

— Через пять минут все будет готово, — сказала она. —Разогревается.

Он покивал.

Пламя в камине разгоралось все веселее, и где-то в отдалениипо деревянным полам громко протопал еж.

Катя Самгина вдруг сзади обняла Максима, стиснуласильно-сильно и положила голову ему на плечо.

— Я не думала, что это будет так трудно, — выговорила она, ион услышал, что она плачет. — Ужасно трудно!

— Кать, ты что?!

Он перехватил ее руки и сделал попытку повернуться, но онане дала.

— Подожди, не смотри пока на меня, — попросила она жалобно.Он никогда не слышал у нее такого жалобного голоса. — И не обращай внимания, ятеперь все время плачу.

— Катя!

— Я не хочу навязываться! Я не могу! Но я должна тебесказать! Только ты знай, что тебя это ни к чему не обязывает, и вообще, это моеличное дело, и больше ничье! Но ты должен знать… — Тут она запуталась иостановилась, и он все-таки повернулся и взял ее за плечи.

— Не смотри на меня! — сказала она быстро.

Конечно же, он смотрел во все глаза. У нее было бледное лицос темными кругами под глазами, и глаза зажмурены крепко-крепко.

— У меня будет ребенок, — выпалила она так же быстро. — Оттебя. И не говори мне ничего, не смей ничего говорить! Я уже все решила, ясама, сама!..

— Как.., ребенок?!

Должно быть, у него был очень дурацкий вид, и вопрос,разумеется, был дурацким, и она сердито сказала:

— Макс, как у всех бывают дети, так и у меня будет ребенок.

И вытерла слезы о его водолазку. Он зачем-то пощупал томесто, о которое она потерлась, — мокро от ее слез.

— Да, но мы.., всего один раз, а с первого раза не бывает, иты была только что из больницы, и я думал, ничего, обойдется…

— А я и не думала, — она улыбнулась ему, и по ее лицу онпонял, что это чистая правда, — я так тебя хотела, что мне было все равно. Ивот видишь, что получилось! Получилось, что я беременная!

В виске сильно и равномерно стучало, и сердцу было совсемневмоготу.

— И.., что дальше? — спросил он осторожно.

— У меня будет ребенок, — твердо ответила Катя Самгина. — Тытолько должен понять, что я тебе рассказала, потому что считаю, что, разребенка делают двое, отец имеет на него такое же право!

— Отец, — повторил Максим Вавилов.

— Ну да. Ты его отец. Или ее отец, смотря кто получится!..Говорят, у них пол определяется на восьмой неделе, но я еще на УЗИ не ходила. —Она улыбнулась. — Мне ничего не нужно, у меня все есть, и деньги, и дом, все! Иот твоих родителей мне ничего не нужно! Честное слово! Я просто очень хотелатебе сказать. Ну.., мне просто больше некому об этом сказать, кроме Надежды. Аон.., или она.., в общем, это же твой ребенок! И мой тоже.

Максим Вавилов отошел от Кати Самгиной, решительным шагомнаправился в сторону террасы и вышел из дома. Хлопнула дверь.

Катя проводила его глазами.

Он вернулся через тридцать секунд с другой стороны.

Она сидела на корточках возле камина и думала, что зря всеэто затеяла. Вон как он испугался, чуть не до слез! Впрочем, испугаешься тут —три месяца спустя, из другого города является однодневная пассия в дом, которыйтянет на миллион баксов, и заявляет, что беременна от хозяина!

Красота! Куда там сериалу «Любовь Вирджинии-Альбертины»!

— Катя, — спросил он от двери, — ты не станешь делать аборт?

Она быстро оглянулась на него и поднялась.

— Нет, конечно.

— То есть ты хочешь родить ребенка?!

— Да. А что в этом такого?! Ты только не думай, что янавязываюсь!

— Я не думаю! — рявкнул Максим Вавилов. — Я ничего такого недумаю, черт возьми!

Она помолчала. Кажется, опять собралась плакать.

— Почему ты кричишь на меня?

— На кого же мне кричать, черт возьми?! Почему ты уехалатогда, в августе?! Я чуть не умер, когда ты уехала!

Он подошел к ней, злой как собака, взъерошенный и немногомокрый, на улице все шел дождь. Он подошел и схватил ее за плечи.

— Вернее, я умер! А сейчас ты являешься и говоришь, чтохочешь родить ребенка, которого я тебе сделал! Как это понимать, черт возьми?!

Она попятилась было, но он ей не позволил. Он даже слегкапотряс ее, так был зол!..

— Никак не надо понимать, — испуганно забормотала она,рассматривая его лицо, очень бледное, с очень темными бровями и вылезшей задень щетиной. — Мне ничего от тебя не нужно! Что ты так испугался?!

— Я?! Я испугался?!

Он оттолкнул ее от себя. Она быстро отошла.

— Я жить без тебя не могу, — выговорил он с отвращением. — Яничего не могу, я превратился в неврастеника, вчера какому-то алкашу на улицепо роже дал за то, что он к бабе приставал, потому что у меня сил никаких нет!Я думаю только о тебе и о том, что все потерял! Что больше ничего никогда небудет!!! — Он вдруг заорал так, что еж испуганно хрюкнул под своим диваном. —Тебе это в голову не приходило?! Я только что нашел, я только что понял — исразу же потерял!! Ты понимаешь, каково это — знать, что ничего и никогда?! Чтовсе пропало?!