«Жизнь вновь становится загадочной, – подумалДанил. – Ничего удивительного, что „пожилого“ они не засекли в Минске –первый салон, как исстари заведено, и загружается первым, он мог подъехать впоследнюю минуту… Но где „пожилой“ отсиживался при посадках в Самаре и Омске?Оставался в салоне, что ли? В принципе, так нетрудно отсидеться, разжалобитьбортпроводниц жалостным рассказом о едва зажившей сломанной ноге… или показатьнекое удостоверение? Что же, это таки Логун? Шантарский „Икс“? Кто бы он нибыл, в Байкальске у него должны быть хорошие заточки, его район, до родимогоШантарска – семьсот километров, а в город к Хоменко еще нужно добраться…Отсиживаться в самолете? Черт его знает, сколько он тут простоит, в аэропортумогут и сгрести, если твердо задумали сцапать…»

– Сколько стоять будем? – спросил он беленькуюсимпатяшку, когда самолет замер на полосе в ожидании трапа.

– Неизвестно… Но похоже, долго.

– Ну что ж, тогда возвращайте наши игрушки… – тихосказал Данил.

– Сходите?

– Ага, – сказал он с наиграннойбеззаботностью. – Мы ж байкальские, если так обернулось, проще будет ехатьдомой, а дела не убегут…

Он и в самом деле не собирался возвращаться: очень ужчревато – сидеть, прикованными к аэропорту, к неизвестно когда взлетающемусамолету, шантарские грозы порой затягиваются, и на всякий случай лучше не убаюкиватьсебя колыбельной о совпадениях, по воле слепого рока занесших «пожилого» на тотже борт…

Стюардесса принесла их пушки, стыдливо упрятанные в бумажныепакеты. Из багажа у Данила был один «дипломат» с полученной от Ростиславапапкой, а у Степаши не было и того, тем лучше…

Подкатили трап – и тут же объявилась белая «Тойота». Кое-ктонетерпеливо привстал, и стюардесса вновь попросила подождать. Данил прижалсялбом к иллюминатору, вывернув голову – в гордом одиночестве «пожилой» сбежал потрапу, нырнул в машину, и она резко взяла с места. Хреново… Степаша понятливокивнул в ответ на его многозначительный взгляд:

– Приплыли, шеф?

– Не суетись, – сказал Данил сквозь зубы,наклонился к верному ландскнехту. – Так… Вряд ли у него здесь рота, он,как и мы, до последнего момента не должен был знать про метеоусловия…Тачка-другая, не больше. До города – сорок верст, пока свяжутся, пока нагрянут…Если они запечатали выход, разделяемся. Ты звони Хоменко, поднимай, когосможешь, место встречи – возле того завода, ну, этот, красивый, импортные людистроили… Не могли же тут перехватать всех наших, кто-то должен сидеть на связив час дня… Если удастся созвониться, ко мне не подходи, мигни издали.Окрестности здешние знаешь?

– Более-менее.

– Возьмешь тачку, кинешь водиле достаточно, чтобы недергался, и сиди в отдалении, жди, когда меня отсюда повезут на «скоройпомощи»…

– На чем?

– На «скорой помощи», – сказал Данил. –Машина такая. С красным крестиком. Поедешь следом, в игру вступаешь, смотря пораскладу. Конечно, если все проскочит…

– А сцапают?

– Старайся, чтобы не сцапали. Я тоже буду стараться…

Из автобуса они вышли, словно не знали друг друга отроду.Держась так, чтобы их разделяли человек несколько, вошли в здание аэропорта.Данил, подобно спутникам по рейсу, не кинувшимся к выходу, а лениворазбредавшимся по залу, остановился у расписания, присобаченного кчетырехугольной колонне.

Степаша, обогнав его, поднялся на второй этаж – и никтовроде бы за ним не метнулся. Зато Данил совершенно четко зафиксировал троихплечистых парней, занявших позиции в тамбуре, меж стеклянными дверями – оникурили, лениво болтали в обществе румяного сержанта из транспортного, позысамые раскованные, вот только глазенки так и щупают каждого, кто собралсявыйти… Вот уже и докурили все, вот один из них лениво огрызнулся, когда еготолкнула чемоданом дебелая тетка в коже, но с места никто не стронулся.Опаньки! Срисовали…

Данил тем не менее торчал на том же месте, как человек,которому совершенно некуда спешить. Лишь бы только медпункт оказался открытым,лишь бы его за тот месяц, что Данил здесь не был, не переделали под киоск спарфюмерией… При Кедровом есть поселок городского типа с одноименным названием,оттуда «скорая», вероятнее всего, и придет, иные инструкции не меняются, как ниоборачивается жизнь…

Так. К троице присоединился «пожилой» – этот не глядит в егосторону. Ждать до скончания века они не станут, быстренько что-то решат, порапоторапливаться… Где ж Степка?

Вот он, не запылился… Подмигнул и слегка кивнул, равнодушнопроходя мимо, к прилавку с бижутерией. «Комитет по встрече» его тоже срисовал,сразу видно, но никаких действий не последовало. Ну, начали…

Данил стал не спеша подниматься на второй этаж, в заложидания. Чуть ли не все сибирские аэропорты строились по одному, неведомо кемсляпанному образцу. На втором этаже – огромный квадрат кресел посередине, слева– перила, справа – шеренга киосков, тут же – отделение связи и желанныймедпункт… На ходу он взлохматил всей пятерней волосы, пустил струю слюны на воротничокрубашки, так, чтобы и подбородок уделало… Есть Бог на свете! За пять шаговвидно, что дверь не заперта, самую чуточку приотворена!

Никто за ним не шел снизу. Он вошел, плотно прикрыл за собойдверь, окинул взглядом большую белую комнату. Вот и медикус – девчонка летдвадцати пяти, смазливенькая, но откровенно скучает и зла на весь белый свет.Зуб дать, фельдшер, станет на такой ставке тут дипломированный докторгорбатиться…

– Да? – неприветливо спросила Скучающая Царевна вбелом халате.

Данил подошел к столу, сел и, то и дело оглядываясь черезплечо на дверь, стараясь, чтобы из угла рта капали слюни, погнал тюльку:

– Сестренка, они там, сейчас придут…

– Кто? – она еще не врубалась.

– Душманы, – доверительно сообщил Данил,наклоняясь к ней еще ближе. – Они меня убить хотят второй день, вы что, неслышите? Да вон же они говорят – «сейчас кишки вспорем…». Не слышите? А тот,второй, ему про автомат, они ж громко говорят-то, что же вы не слышите? –он подпустил в голос трагического надрыва. – Еще в самолете онидоговаривались, хотели сначала из автомата расстрелять, а потом завели проножи… ну прислушайтесь!

Вот теперь девочка осознала и ситуацию, и свои в нейфункции, по глазам видно…

– Успокойтесь, гражданин, – сказала онапрофессиональным, брезгливо-участливым тоном. – Они за вами из городаехали, да?

– Нет, я с минского рейса, я ж вам говорю, они еще всамолете хотели меня зарезать…

– Вы успокойтесь, – она чуточкуотодвинулась. – Никто вас не режет, у нас тут милиция… Вы не пили,случайно?

– Да я ж не пьяный, вы что! – Данил прижал руки кгруди. – Вот в Минске мы, точно, бухали пять дней. Да я уж сутки в рот небрал, не спал сутки, понимаете, никак сон не шел, лететь нужно было, а всамолете эти…