А накануне Восьмого марта редакция замечательно повеселилась. Милочке, как и другим, мужчины-сотрудники подарили конфеты и цветы. Компьютерщик Ярослав пел под гитару, а редакционный шофер Митя поразил всех, притащив огромный, как тележное колесо, торт.

А еще Милочке вручили билеты в ночной клуб. Честно говоря, эти билеты пачками валялись у Аси Ивановны. Их постоянно оставлял хозяин этого клуба, дававший в газете рекламу. Но все журналистки были не в том возрасте и семейном положении, чтобы ходить по ночным клубам. Единственная дама на выданье, Катерина, предпочитала заведения более элитарные.

А Милочка страшно обрадовалась возможности выйти в свет, да еще в такое время, когда Мишка уже будет спать.

На улице Мишка, как всегда, подошел к дереву и сказал:

— Здравствуй, дерево! — И пожал ему ветку.

Когда-то Милочка сказала ему, что все деревья живые, и с тех пор Мишка здоровался с каждым деревом. Мила, с одной стороны, радовалась, что сын такой нежный и трогательный, но, с другой, задумывалась, не слишком ли мало в нем твердости. Иногда она думала, что в доме необходим мужчина… Однако дальше этих мыслей ее брачные планы не продвигались.

Снег давно сошел, весна была ранняя, и Милочка с Мишкой забрели в парк. Там они понаблюдали скандал между воронами и бросили крошки от печенья воробьям. Из парка пошли другой дорогой. Когда проходили мимо нового Макдональдса, Мишка рассудительно заметил:

— От этих гамбургеров один вред. Правда, мама?

Мила растерялась.

— Почему?

— Ну, вы меня туда не водите, и значит, там один вред…

Милочка расхохоталась, но в этом смехе слышались грустные нотки. Далее по маршруту следовал, как на грех, роскошный магазин игрушек. Милочка, растревоженная высказываниями сына, решила купить ему маленькую игрушку. Солдатиков или машинку. Но в магазине были такие цены! Мила уже лихорадочно подсчитывала в уме, на чем еще можно сэкономить. И тут Мишка собранно и решительно произнес:

— Мама, пойдем отсюда. Мне ничего не надо. — И добавил с бабушкиной интонацией: — Это просто безумие.

Мила оглядела стенды и стеллажи с приманчивыми коробками, потом перевела взгляд на маленького строгого Мишку и спросила:

— А что бы ты хотел, по-настоящему?

Мишка уставился синими глазами на трансформер, стоимость которого чуть-чуть превышала цену кожаного сарафанчика. Но ничего не ответил, а снова потянул мать к выходу…

Через пятнадцать минут они вышли из магазина. Мишка прижимал к груди коробку с трансформером и счастливо молчал. Потом они съели в Макдональдсе по чизбургеру и запили колой. Дома Мишку, наконец, прорвало, и он без умолку трещал о достоинствах трансформера. Спать днем он согласился без скандала и улегся, положив сбоку от подушки коробку с игрушкой. И, уже засыпая, пробормотал:

— Это нечестно вышло. Ведь сегодня мамин праздник, а ты мне его подарила.

— Спи, Мишка, — сказала Милочка, — спи, не волнуйся. Все честно. Ты — мой праздник!

Потом позвонила мама.

— Ты суп разогрела?

— Мы в Макдональдсе перекусили. В честь первой зарплаты. И еще, ты только не ругайся… Я Мишке игрушку купила. Дорогую.

Наталья Михайловна сразу догадалась:

— А сарафан накрылся!

— Накрылся, мамуля. Да ладно!

Но мама неожиданно спокойно восприняла новость и только сказала, что подъедет на часок позже.

Пока Мишка спал, Милочка дважды накрасилась и смыла нарисованное. Соорудила из рыжих волос башню и разрушила до основания. Примерила старенькую блузку с «другой» юбкой (блузка была одна, а юбок две — одна и «другая») и пришла к выводу, что стиль «благородная бедность» для первого выхода в свет не годится.

Дама постарше с удовольствием обменяла бы любой вечерний туалет на Милочкино юное и нежное лицо, на удивительный цвет ее волос. Но Милочка была еще так молода, что прелести своей не понимала. Она слегка поплакала и решила, что никуда не пойдет. И тут явилась бабушка.

Наталья Михайловна молниеносно разделась и оглядела чисто умытую дочь. А затем торжественно заявила:

— Бери в пакете сарафан и катись в свое злачное заведение!

— Мамочка, откуда? — восторженно заорала Мила.

— От верблюда, — с достоинством ответила научный сотрудник и добавила: — Сделала две курсовые ребятам. Единственный способ своим интеллектом заработать деньги!

Глубокой ночью Милочка забралась в постель. Ноги сладостно ныли от беспрерывного четырехчасового танца, перед глазами кружились лица новых знакомых, впереди ожидало огромное счастье, потому что разве могло быть иначе… И перед тем как уснуть, Милочка успела подумать: «Какой замечательный все-таки праздник — Восьмое марта!»

Скандальчик разгорелся перед обедом. Милочка только что начерно накатала психологический материал, в котором вволю поразмышляла о том, что есть главное в этом мире. Продолжая думать о возвышенном, она достала бутерброд, но чуть не подавилась первым же куском, так как над ней возникла Катерина. Именно над ней, потому что даже стоя Милочка доставала топ-моделистой Катерине только до плеча, а уж сидя и вовсе смотрела на нее, запрокинув рыжую голову.

— Людмила, — проговорила Катерина почти ангельским голосом, — тебе задание.

Милочка, борясь с непрожеванным куском, молча замотала головой. На ней висели еще два срочных материала и невычитанная полоса.

— Сегодня не могу, Катюша, дел полно! — не менее ангельским голосом ответила наконец она.

— Ничего, вечерком сделаешь.

Хорошо ей говорить, у Милочки каждый вечерок был заполнен домашними делами. Мама ее частенько брала работу на дом, накапливались хозяйственные хлопоты, а главное — пятилетний Милочкин сын Мишка требовал заботы и внимания хотя бы по вечерам. Но Катерина не отвязывалась и настаивала на своем. Мало-помалу в ее богатом оттенками голосе появились металлические нотки, а в Милочкином зазвучали слезы. Редакционный коллектив не без удовольствия прислушивался к ссоре: Катерина частенько норовила свалить хлопотную работу на кого-нибудь другого, а себе забирала выгодно подчеркивающие ее интеллект интервью со звездами и политическим бомондом. На сей раз кроткая Милочка оказала ей сопротивление, и все тихо балдели от происходящего. Ехидная Лякина тихонечко шепнула литредактору Светику: «Бодался теленок с дубом!» Теленок, то есть Милочка, бодалась недолго. Катерина наконец изложила суть задания: нужно было сходить в детский приют и сделать о нем очерк, а уж потом она лично напишет о бизнесмене и политике Владимире Волине, который это учреждение организовал и содержит.

Детский приют, с точки зрения Милочки, относился к категории главных вещей, и поэтому она все-таки согласилась. Катерина, удовлетворенная исходом дела, упорхнула куда-то, а в редакции разгорелся диспут о том, следует ли потакать Катьке в ее карьерных и личных планах…