Сравнивая Лострад и Пруан, он видел две абсолютно противоположные реальности, две крайности, два контраста. Как золото и серая грязь, остающаяся после высохшей лужи. Бедность, преступность и жестокость овладевали улочками Драуса. Люди здесь были невероятно бедными, полными злобы и не видели ничего, кроме безысходности.

Конечно, и в Лостраде была бедность. Где ее нет? Но Пруан был особым случаем. Народ этой страны сваливал все свои беды на политику Лострада. Пруанцы, как и другие жители стран-союзниц Пруана, терпеть не могли лострадцев. Разумеется, эта вражда у простого народа взялась не из пустоты. Ненависть к лострадцам была вбиваема ими в массы через усердные усилия герцогов Пруана и другой знати по всему Еста́ру. Эта ненависть была золотым гребнем для многих. Короли и политики могли отвести человеческий гнев от себя, сметая все свои неудачи, ошибки и глупости под презрение к лострадцам, словно дети, прячущие свои игрушки под кровать при уборке.

Те, кому важна была прибыль и логика типа "где есть выгода, там и родина", также находили свое счастье в этой беспочвенной ненависти простых людей к Лостраду. Их это не касалось, и они продолжали свои торговые отношения с "вражеским" Лострадом, не волнуясь о политических разногласиях. По сути, такова была природа человечества — ненавидеть или стремиться к конфликтам. Места и формы конфликтов могли меняться, но суть оставалась неизменной. В одном месте активных фаз больше, в другом меньше.

Юный Тормак же осознавал, как устроен окружающий мир. Он хорошо понимал, что активных фаз много, но никто не рисковал перейти черту, ту самую грань. Но он отказался смиренно стоять на месте, как все остальные и рискнул двинуться дальше. Его целью было обуздать гнев человеческий, направив ее против Лострада. Но, прежде чем он смог бы это сделать, ему нужно было набраться сил и уверенности в своей победе. Долго и кропотливо он обдумывал каждый свой шаг наперед.

Долго и внимательно он разрабатывал каждый шаг своего плана. В первую очередь, он собрал единомышленников при дворе и привлек на свою сторону яркие умы всей пруанской нации. Они убедили его важности заключения союза с другими странами, каждой из которых были свои, разные причины, но общая цель одна — уничтожить Лострад. Перед этим, однако, он понял, что ему необходимо освободить Северный Орден из заточения и завоевать их поддержку. Более того, он решил жениться на царевне Ордена.

Но Тормак не остановился на этом. Он начал устранение своих основных политических конкурентов. Он знал, что герцоги не только не поддержат его военную кампанию, но и предадут его при первой возможности. Это почти и случилось. Герцоги и агенты Лострада наладили хорошо функционирующую подпольную сеть связи. К счастью, для блага Пруана, связь работала далеко не идеально. Агенты Тормака смогли выявить и перехватить послания, пересылаемые из одной страны в другую.

Молодый король Тормак четко осознавал в чем кроется истинная проблема его народа. Ему было ясно, что бесконтрольный отток ресурсов из Пруана и других стран в Лострад значительно снижает уровень жизни обычных людей. Он внимательно наблюдал за этой проблемой и понимал, что политика "где-то прибавилось, где-то убавилось" неприемлема, так как она наносит вред его народу, которого он глубоко уважал и безмерно любил. Тормак был решительным в том, чтобы защитить свою страну и свой народ от эксплуатации. Он не желал быть марионеткой в руках тех, кто наживается на чужом ущербе.

Монарх понимал, что у денежных дельцов нет родины, поэтому они могут предать его. Поэтому он давал им излишнюю свободу, но тщательно следил издалека за их действиями, чтобы обеспечить благосостояние своего народа и сохранить налоговые поступления в казну. Тормак был бдительным и хитрым правителем, готовым защищать интересы своего народа в любых обстоятельствах.

Тормак так глубоко погрузился в свои раздумья, что даже не заметил, как нечаянно столкнулся с одним из стражников, охраняющих вход на стрельбище лучников.

— Э, не понял. Ты глаза-то разуй, червь, пшел отсюда, — раздался недружелюбный голос большого и лысого мужчины.

— Тебе тут не место, вон из-за забора, свинья, — добавил второй, махнув рукой в сторону выхода.

Слова стражников несколько разорвали молчание, и Тормак слегка пришел в себя. Он ответил тихим голосом: — У меня назначена встреча.

— С кем? — настаивал первый стражник. — В такой одежке тебе только в свинарнике рады будут.

— Мне нужно встретиться с командующим, — продолжал Тормак, не сдаваясь.

— Ну ты глупый, я тебе сейчас как меж глаз двину сразу все поймешь, — грозил первый стражник.

— Да этому бестолковому на его языке балакать надо. Слышь ты, я сейчас возьму большую штука и ударю ей по глупой штука, потом глупая штука не двигаться, — сказал лысый мужчина, строя гримасы.

Именно в этот момент из-за спины стражников раздался голос начальника стрельбища.

— Эй вы, там, увальни бестолковые! Пустите его моментально, — распорядился начальник.

— Ну ладно, как скажете, командующий, — дремотно вздохнули стражники, и с недовольными выражениями лиц пустили Тормака дальше.

Тормак пересек порог стрельбища и направился за командующим лучниками. Король наблюдал с великим интересом за всем, что происходило вокруг. Он мельком бросил взгляд на мастеров, работавших над созданием луков. Процесс изготовления пруанских луков был уникален. Они создавались из особого дерева, растущего лишь на севере, а также из костей, рогов животных и их сухожилий. Но основную долю прочности и мощи давало фиолетовое дерево.

Фиолетовое дерево, согласно пруанской легенде, было связано с одной из дочерей Есуры, которая принесла на Еста́р знания и мудрость для людей во времена формирования Еста́ра. По ее смерти ее дух, представленный ярко-сиреневым светом, перешел в кроны этих деревьев. И по сей день он считался в Пруане своего рода оберегом, способным помогать принимать правильные решения в сложных, конфликтных или непонятных ситуациях. Именно по этой причине фиолетовые деревья были посажены перед входом в королевский дворец. Еще одной интересной особенностью было то, что они служили неким амулетом для младенцев, оберегая их в моменты наибольшей уязвимости.

На флаге и гербе Пруана также изображалось это дерево, что символизировало прямую связь между Есурой и королевской семьей. Это дерево имело название "пруани́ция" и было священным символом Пруана.

В Пруане существовал целый культ, посвященный луку. Стрелки верили, что каждая стрела, выпущенная из лука, изготовленного из пруаниции, обладает особой силой и благословением фиолетового духа. Поэтому для них промах мимо цели считался недопустимой ошибкой и даже моральным преступлением перед Есурой и ее дочерью, духом, которому было посвящено это священное искусство.