Суть обвинений нимфы Гусиного острова, если отбросить всю ееругань, состояла в том, что жгучая брюнетка из Северной протоки (шлюха),стоявшая слева от нее, спала с приятелем (потаскуном) платиновой блондинки изЗападного рукава, стоявшей справа. И это предательство, как утверждала нимфаГусиного острова, подразумевало посягательство на границы владений.

Джефф прищелкнул языком и обратился к брюнетке из Севернойпротоки:

— Касси, милочка, но ты же выше этого.

Касси, смущенно пожав плечами, уставилась в пол.

— Мелайна, — повернулся он к блондинке изЗападного рукава, — ты должна его бросить.

Мелайна шмыгнула носом и дернула головой, отбрасывая с лицапрядь волос:

— Он сказал, что я хорошенькая.

Джефф грустно улыбнулся и развел руки. Мелайна мгновеннопрыгнула в его объятия и радостно вскрикнула, когда Джефф сомкнул руки. Потомон похлопал ее по спине и стал что-то шептать на ухо. Мэллори с любопытствомискоса взглянула на меня.

Я могла только пожать плечами в ответ. Кто знал, что малышДжефф на такое способен? Может, это особенности отношений между оборотнями инимфами? Надо бы справиться в «Каноне».

— Ну вот, — наконец сказал Джефф, подталкиваяМелайну к подругам, — все кончено. — Он сложил руки на груди и окинулвзглядом группу. — Мы больше не будем сегодня тревожить мистера Мерита? Яуверен, он разобрался в ваших проблемах и обязательно доложит о них мэру.

Джефф в поисках поддержки обернулся к дедушке, и тот важнокивнул:

— Все в порядке, девочки?

Нимфы еще немного пошмыгали, смахнули с лиц оставшиесяслезы, но в конце концов все согласно кивнули. Прощание было таким же громким,как и спор. Зазвучали визгливые извинения, приглашения на маникюр-педикюр испа-процедуры, потом все стали обниматься, поправлять порванную одежду имакияж. (Как ни удивительно, но ни у одной женщины не потекла тушь, —видимо, речные нимфы пользуются только несмываемой косметикой).

Вскоре они совершенно успокоились, окружили Джеффа, осыпалиего поцелуями и ласковыми словами и выбежали за дверь. Мы с Мэллори через окнонаблюдали, как они защелкали мобильными телефонами, расселись по изящныммашинам и умчались в ночь.

Мы все повернулись к Джеффу, а он уже нажимал большимипальцами кнопки на клавиатуре своего телефона.

— Сегодня ночью проводится турнир по «Варкрафту».Кто-нибудь участвует?

— Как долго живут оборотни? — спросила я уКатчера.

Он озадаченно моргнул:

— Сто двадцать — сто тридцать лет. А что?

Значит, он еще молод, хотя, по человеческим меркам, вдвадцать один год считается вполне взрослым.

— Знаешь, когда он повзрослеет, он будет ужасно хорош.

Джефф поднял голову и помахал телефоном.

— Серьезно, кто хочет поиграть? — спросил он,глядя на меня с надеждой в широко распахнутых глазах. — У меня естьнаушники.

— Вот именно, когда повзрослеет, — проворчалКатчер, выхватил у Джеффа телефон и спрятал его к себе в карман. —Давай-ка поедим, Эйнштейн.

После запоздалых объятий и приветствий дедушка пригласил насв столовую. Там ожидал накрытый стол, достойный короля — или копа, двухвампиров, оборотня и двух волшебников. В окружении зеленых салфеток с приборамистояли блюда с зелеными бобами, маисом, картофельным пюре, тушеной тыквой и макаронамис сыром. Между ними расположились корзинки с булочками, а на буфете выстроилисьдесерты — слоеный пирог с кокосовой стружкой, блюдо шоколадных пирожных итарелка с бело-розовыми кексами.

Но главное место, безусловно, занимало овальное блюдо ссамым большим мясным хлебцем, который я когда-либо видела, обильно политымкетчупом.

Я радостно вздохнула. Да, я любила поесть и ела все, чтопередо мной ставили, — пинта крови, выпитая накануне, достаточное томудоказательство, но мясной хлебец, приготовленный по особому рецепту деда, былмоим любимым блюдом.

— Укушу любого, кто прикоснется к мясному хлебцураньше, чем я положу себе порцию, — предупредила я, грозя пальцемухмыляющимся друзьям.

Дедушка положил мне руки на плечи:

— С днем рождения, милая. Я подумал, что съедобныйподарок ничуть не хуже любого другого.

Я кивнула, не в силах сдержать улыбку.

— Спасибо, дедушка, — ответила я и обняла его,прежде чем выдвинуть стул.

Мои друзья расселись вокруг стола. Мэллори рядом со мной,Катчер занял место на одном конце овального стола, дедушка — на другом, Линдсии Джефф, чье лицо излучало хищную радость от предвкушения ужина, сели другнапротив друга. А потом возникла пауза, вызванная, как ни странно, поведениемКатчера. Он закрыл глаза, опустил голову и с серьезным видом прочиталкоротенькую молитву, благословляющую трапезу.

Подняв головы, мы улыбнулись друг другу и начали опустошатьтарелки.

Это был настоящий домашний ужин. Семейный ужин, который такредко мне доводилось видеть. Джефф сказал что-то смешное. Катчер тоже ответилшуткой. Линдси спросила Мэллори о ее работе. Дедушка поинтересовался моимиуспехами. Разговор не прерывался, пока мы накладывали на тарелки мясо и овощи,посыпали все это перцем и солью, пили холодный чай, заранее налитый в стаканы.Наконец все разложили на коленях салфетки, подняли вилки и начали есть.

Когда в больших блюдах остались только крошки и раздаточныеложки, когда мужчины откинулись на спинки стульев, словно пресыщенные коты,Линдси отодвинула свой стул, встала и подняла бокал.

— За Мерит! — сказала она. — Пожелаем ей мираи радости на следующий год, много денег и хороших парней-вампиров.

— Или оборотней, — добавил Джефф, поднимая свойбокал.

Катчер возмущенно закатил глаза, но тоже отсалютовалвыпивкой. Все присоединились к пожеланиям Линдси, и у меня на глазах выступилислезы. Пока я смущенно ерзала на стуле — и доедала третью порцию мясногохлебца, — Мэллори притащила огромную коробку, завернутую в розово-лиловуюбумагу с единорогами и увенчанную большим розовым бантом. Она поставила коробкуна пол у моего стула и сжала мои плечи:

— С днем рождения, Мер!

Я улыбнулась ей, отодвинула стул, чтобы поставить коробку наколени, и сорвала бант. Потом настала очередь оберточной бумаги, и я бросаласкомканные обрывки на пол, одновременно высказывая комплименты по поводухудожественного вкуса Мэллори. Наконец я открыла коробку, вытащила слойупаковочной бумаги и заглянула внутрь:

— О Мэл!

Это была черная кожа. Мягкая лоснящаяся кожа. Я еще дальшеотодвинула стул, поставила коробку на сиденье и вытащила пиджак. Прекрасныйчерный кожаный пиджак с оранжевым воротником. Похожий на пиджак для езды намотоцикле, но без всякой символики. Похожий на тот, что носил Морган в клубеНаварры, и шикарный, каким только может быть пиджак из черной кожи. Я еще раззаглянула в коробку и обнаружила там черные кожаные брюки. Облегающие брюки, откоторых у Джеффа наверняка глаза вылезут на лоб.