– Верно, – усмехнулся Хьёр.

– Ты прибыл в Йорвик после поражения. Пусть Уэссекс станет твоей победой. Возможностью восстановить честь. Тебя ведь страшит, что ты ее потерял.

Отец и сын помолчали, представляя, как сражались бы плечом плечу, как смыкали бы щиты. Но затем отцовские мысли потекли в другом направлении, и его улыбка погасла.

– Сын мой, я бы гордился возможностью сражаться рядом с тобой. Но если делать выбор, скажу тебе: я устал от войны. Я хочу того же, чего хотел Гутрум, когда явился в Авальсснес: земли и покоя. Здесь у нас с твоей матерью есть и земля, и покой.

– Понимаю, – сказал Гейрмунн. Он действительно понимал отца, хотя его и печалило, что Хьёр потерял прежний боевой запал. – Ты опять станешь препятствовать мне?

– Тогда я был не прав, – признал отец. – Даже если бы тебя и Гутрума не связывала клятва чести, я бы не мешал тебе идти навстречу судьбе.

– Спасибо, отец, – склонил голову Гейрмунн.

– Но это не значит, что я перестал тревожиться о твоем дурацком поведении.

– Знаю, – улыбнулся Гейрмунн.

Облака наконец-то начали рассеиваться. Небосвод, умытый дождем, сиял. Воздух стал чище. Отец и сын стояли на причале, глядя, как заходящее солнце золотит реку. И пока не стемнело, они вернулись в Йорвик, пересекли мост и пошли к дому, где их ждала Льювина.

Гейрмунн провел с родителями несколько дней. За это время он многое узнал об их жизни в Йорвике. По большей части обязанности Хьёра были схожи с теми, что он выполнял в Авальсснесе. Он улаживал с купцами торговые дела, следил, чтобы в городе не истощались запасы серебра, еды и эля. Он выступал судьей в разбирательстве не слишком крупных споров и преступлений, не требовавших вмешательства Риксига. Льювина тоже занималась привычными делами. Порой она покидала Йорвик, когда Эйвор требовалась союзническая помощь.

Все эти дни Гейрмунн находился преимущественно с отцом, делая то, что прежде поручалось Хамунну. Он на себе прочувствовал нелегкий груз ответственности, достающийся вместе с высоким постом, и стал лучше понимать, почему воины вроде Хальфдана и Уббы предпочитали отдавать управление повседневными делами другим, а сами лишь спрашивали с них.

Когда в Йорвике узнали, что Гутрум и Хальфдан разделили свои армии и Хальфдан вскоре вернется в Нортумбрию, Гейрмунн решился рассказать отцу и матери о Фасти и о кровной вражде с Хальфданом по линии Уббы, вызванной убийством родича. Сам он возвращался к Гутруму, но беспокоился, как эта вражда скажется на родителях. Однако их это не особо волновало.

– Хальфдан не ополчится против нас, – заявил отец за ужином. – Если бы не мы, не было бы Йорвика, куда он может вернуться.

– Ты хотел сказать, если бы не Эйвор, – поправила мужа Льювина, отламывая кусок от каравая.

– Чем Эйвор так помогла Йорвику? – полюбопытствовал Гейрмунн.

Мать подала ему хлеб, отломив себе другой кусок.

– Она явилась сюда выискивать членов некоего тайного ордена. Часть этих людей были советниками Риксига и пользовались его доверием. Но у них имелись и свои замыслы, которые они осуществляли втайне от саксонского короля. Если бы их замыслы удались, они бы разрушили Йорвик изнутри.

– И что это за орден? – спросил Гейрмунн.

– Мы так до конца и не поняли. – Мать обмакнула хлеб в похлебку из ячменя и говядины. – Знаем только, что он могущественный и его руки тянутся далеко – до самого Египта. Орден этот древний и появился раньше, чем наши северные народы.

– Вот как. – Слова матери напомнили Гейрмунну о древних землях на дне моря, о которых ему рассказывал Вёлунд. – И вы сумели им помешать?

– Не мы. Эйвор, – ответил Хьёр, слегка кивнув жене. – Мы лишь делали то, что в наших силах, помогая ей.

– Мы перед ней в долгу, – сказала Льювина. – И Хальфдан тоже. Он и перед нами в долгу. Наше служение в Нортумбрии – больше любой виры за прекращение кровной вражды.

– Но это может не удовлетворить Уббу, – сказал Хьёр. – Будь с ним поосторожнее.

– Обязательно буду, – пообещал Гейрмунн.

– Хальфдан уже много лет провел в битвах, – продолжал отец. – Его ярлы и воины устали. Вернувшись сюда, они рассчитывают на награды. Лучших из них Хальфдан наделит землями.

– А вас? – спросил Гейрмунн.

Хьёр кивнул и посмотрел на Льювину:

– У нас снова будет усадебный дом.

Гейрмунн взглянул на остывающую похлебку.

– Покой и земля, – сказал он, погружая ложку.

– Если решишь остаться, здесь будет место и для тебя, – сказала мать, наклоняясь к нему.

Гейрмунн знал: это правда. Он и сам хотел бы остаться с родителями в Нортумбрии. Рано или поздно вернется Хамунн, и вместе они создадут крепкий клан, умножая благосостояние семьи, а затем и будущих детей и внуков. Однако другая его часть – а она была сильнее первой – понимала: он не может остаться и не сделает такого выбора.

– Я поклялся Гутруму, – сказал он. – Я поклялся моим воинам, а они – мне. Они отправились в Хреопандун на поиски Гутрума и будут ждать меня там. И еще я поклялся себе, что завоюю Уэссекс.

Мать молча кивнула, но чувствовалось, что она недовольна решением сына.

– Делай, что считаешь нужным для сохранения чести и исполнения предначертаний судьбы, – сказал отец. – Думаю, ты скоро нас покинешь?

– Да. Если получится, то завтра.

– Почему же не получится? – спросил Хьёр, отпив эля.

– Я подумал… вдруг вам понадобится моя помощь? Я не хочу уезжать как в тот раз.

– Сейчас все по-другому, – успокоила его мать. – Не затягивай отъезд из-за нас. Мы прекрасно справимся сами.

Гейрмунн склонил голову, благодаря родителей. После ужина они помогли ему собрать в дорогу еду и все необходимое. Остаток вечера провели за элем, разговорами и игрой в хнефатафль. Наступило время ложиться спать. Гейрмунну не спалось. Одолевали мысли о возвращении к Гутруму и воинам. Заснул он лишь глубокой ночью и проспал до восхода солнца.

На этот раз Гейрмунн покидал родительский дом не по-воровски. После обильного завтрака родители удивили его, подарив гнедого саксонского жеребца с лоснящейся шкурой, гривой соломенного цвета и белыми звездочками на лбу.

– Его имя Энбарр, – сказал Хьёр. – Эта лошадь от пиктов.

– Какой красавец!

Гейрмунн внимательно осмотрел родительский подарок, отметив силу и ладность жеребца. Он позволил Энбарру обнюхать себя, погладил морду и гриву, ощущая прыть и ровный характер нового друга.

– Он бывал в боях?

– Бывал, – ответил Хьёр.

– Пусть он верно тебе служит, – добавила Льювина.